Но одна мысль, несомненно, должна была прийти ему в голову. Он, должно быть, понимал, что сделал нечто большее, чем просто убил врага. Благодаря ему — одинокому отверженному сыну недостойного народа — гнусный ксенос встретил самую страшную участь, какая только возможна. Участь, которой больше мог не бояться молодой солдат.
Умереть, не достигнув цели, ради которой жил.
Война закончилась.
Он снова услышал голос генерала на записи:
— … повторяю, город захвачен атакующими. Всем выжившим защитникам вернуться в казармы.
Вздохнул ли молодой солдат с облегчением, услышав это?
Победа в схватке с ксеносом далась ему нелегко. Его плечо жгло там, где его пронзил язык монстра. В висках стучало, лицо взмокло от пота. Возможно, его рана была инфицирована.
— Сегодня вы потерпели поражение. Но это не имеет значения. Помните, именно такой исход и ожидался. Важно то, что вы честно и верно исполнили свой долг. Вы оправдали свои жизни, данные вам Императором. Слава Ему!
Молодой солдат пошатнулся под тяжестью мертвой твари. Его нога споткнулась в развалинах и подвернулась.
Труп ксеноса упал с его плеч, ударившись лицом о землю. Лишь пустая оболочка. Уже не было сил пытаться поднять его снова. И кто знает, зачем солдат тащил его так далеко?
Возможно, он решил, что тело твари может пригодиться специалистам в туннелях внизу? Ценный объект для изучения? Или его мотивы были более эгоистичны?
— Помните, вы должны забрать у убитых столько снаряжения, сколько сможете.
Сквозь лихорадочный жар, молодой солдат смог узнать строение впереди: огромная каменная арка, которая вела на городскую площадь. Площадь, на которой он впервые встретился лицом к лицу с судьбой. Его казарма была недалеко. Если он туда доберется, то сможет поесть, отдохнуть и получить медицинскую помощь.
И приготовиться сражаться снова и умереть завтра.
Конечно, если его не казнят за неисполнение приказа.
Думал ли он о том, было ли замечено его отсутствие?
Молодой солдат услышал впереди движение. Сквозь мглу — дым, оставшийся после боя или туман в глазах? — он увидел силуэты в противогазах. Его товарищи-отверженные? Нет. Эти солдаты были слишком хорошо экипированы, их ранцы и пояса были полны оружия и инструментов. У одного даже был огнемет, висевший на левом плече.
Двое из них склонились над лежащим телом третьего: или оказывали медицинскую помощь, или совершали соборование.
Шесть лазганов нацелились на молодого солдата. Он не поднял свое оружие в ответ.
Потому что у него уже просто не было сил? Или молодой солдат понимал тщетность этого? Или он думал, что он в безопасности, потому что учебный бой закончился? В какой момент он понял, что эта новость еще не дошла до «врага»?
Что для них приказ убивать защитников города еще не был отменен?
Пять из шести гвардейцев Корпуса Смерти не стреляли. Не было смысла тратить боеприпасы. Шестой — который, по общему молчаливому согласию, считался лучшим стрелком — нажал спусковой крючок лазгана. Он целился в линзы противогазной маски жертвы.
Единственный лазерный выстрел в мозг.
Какие последние мысли промелькнули в голове молодого солдата, когда он умирал?
Возмущался ли он такой несправедливой смертью — быть застреленным своими, после того, как он защитил их будущих потомков от заражения генокрадом, спас будущее своего народа? Разве не доказал он, что сержанты-вербовщики ошибались? Возможно, он сожалел о том, что им так и не расскажут о его героизме?
Или ему было достаточно того, что об этом знал его бог, его Император?
Возможно, он принял участь, которую был всегда готов принять. Может быть, он даже был доволен, что дорого продал свою жизнь.
В конечном счете, это не имело значения.
Не имело ни малейшего значения, что думал или чувствовал тот молодой солдат.
Ни для кого.
Первый войсковой транспорт прибыл тем же вечером.
Новые рекруты Корпуса Смерти стояли по стойке смирно, в ожидании.
Они построились повзводно на окраине разрушенного города, их недавнего поля боя. Думал ли кто-то из них о мертвых телах, которые все еще лежали в развалинах?
Они как-то смогли построиться ровными шеренгами, несмотря на транше и воронки под ногами — шрамы, повсюду покрывавшие мертвую поверхность их мира. Они стояли выпрямившись, держа лазганы в положении «на плечо».
Они дорого заплатили за свою бессмысленную победу. Но если их начальники сочли уровень потерь приемлемым, кто стал бы возражать?
Да, были убитые. Но выжившие вышли из этого учебного боя с отточенными навыками и с опытом, который окажется поистине бесценным для них на новых полях сражений.
— Сегодня вы одержали победу. Но помните, именно такой исход и ожидался.
К останкам осыпающихся стен города были прикреплены громкоговорители. Из каждого гремел голос давно мертвого генерала, громкий, металлический, разносящийся эхом. Запись, проигрываемая сотни — сотни тысяч — раз до того.
Новые гвардейцы Корпуса Смерти повиновались приказам этого голоса.
Они стояли, не шелохнувшись, когда два десантных корабля опустились на равнину прямо перед ними, взметая вихри пепла и сажи. Открылись люки и спустились трапы, но ни одно живое существо не вышло их кораблей, чтобы вдохнуть смертоносную атмосферу Крига. Немногие когда-либо осмеливались на это.
Гвардейцы направились к кораблям еще до того, как начала оседать пыль; они выглядели размытыми силуэтами, шагающими сквозь ядовитые тучи. Взвод за взводом, они всходили на борт первого десантного корабля, потом второго.
— Важно то, что вы служили верно и честно, и продолжите так служить.
Скоро эти молодые солдаты полетят к мрачному миру, расположенному у границы Сегментума Темпестус. Они заменят погибших в трех полках Крига, сражающихся там в безнадежном бою против древнего могущественного зла.
Их первое настоящее поле боя. И для очень многих из них — последнее.
И все время голоса их генералов будут греметь в их ушах:
— По расчетам вы не сможете выиграть эту войну. Вам не суждено увидеть при жизни величайший триумф Императора.
Но с каждой секундой, пока вы противостоите орудиям противника, вы истощаете его ресурсы. Вы делаете его слабее. Пусть ваши жизни стоят дешево, но вы можете дорого их продать.
Это и есть ваша задача. Это ваш долг и ваша судьба: умрите храбро, упорно сопротивляясь, и знайте, что даже эта ничтожная жертва, которую вы принесете, будет замечена и противопоставлена ереси ваших предков.
Вы приблизите час — славный, обетованный час — когда грехи Крига, наконец, будут отпущены, и дети его прощены во всевидящих глазах Императора.
