— …на нас тогда висел огромный сегмент Сети, понимаешь? — объяснял Пятый. — Бросить его не было никакой возможности. И передать кому-то другому тоже. Да и не позволили бы нам это сделать. Именно поэтому мы не могли тебя тогда забрать.
— А кто может позволить или не позволить?
— Только другой Контроль. Это не насилие, это не принуждение — просто ты не сумеешь выдержать, если почувствуешь, что твое решение способно кого-то уничтожить. Хотя почему — кого-то? Разрушить такой участок кластера Сети — это обречь на очень незавидную судьбу и его обитателей, и тот Контроль, который будет пробовать разгрести то, во что он превратится после спонтанной реструктуризации. На тебе лежит слишком большая ответственность. Перед неисчислимым количеством живущих. Слишком большая, чтобы ты был способен от нее отказаться.
— Я понимаю, — кивала Эри. — Но и ты меня пойми. Мне было слишком мало лет тогда, чтобы это… мне это было бесполезно объяснять. Дети, они эгоисты по природе своей. Ты же помнишь, что я у тебя спрашивала?
— Помню, конечно. Но у тебя был не эгоизм. Это было отчаяние. И я видел это отчаяние, поверь, и оно тогда обожгло мне душу еще страшнее, чем всё остальное. В частности то, кем ты была. Даже это знание, и то меркло, — Пятый покачал головой. Посмотрел на неё: она сидела сейчас, опустив голову, прядка молодых непослушных каштановых волос вырвалась из хвостика, и упала ей за ухо. — Мы все тогда ошиблись, малыш. И мы, и ты. Ты — из-за того, что просила, мы — из-за того, что сбежали. Всё было неправильно. Вообще всё. Надо было поступить иначе.
— Но как? — она подняла голову. Карие глаза, и словно бы золотистая искра там, в глубине этих глаз, или это солнце так отражается от недалекой реки, что у нее в глазах сейчас миллионы искр, словно звезды.
— Так, как ни ты, ни мы — не умели. Хитрить. Прятаться. Таиться. Выбирать момент. Лгать. Бежать. А мы… да и ты тоже… Мы же все смерть предпочли этим методам, ты, кажется, и сама это заметила.
— Да, да, да, ты прав, всё верно, — покивала она. — Всё так и есть. Но зато сейчас…
— А сейчас мы прошли эту дорогу, и мы снова почти что здесь, и… — Пятый залез в карман джинсов, и вытащил на свет маленькую коробочку красного бархата. — Малыш, я не умею этого делать, и, кажется, никогда вообще не делал ничего подобного. Но… ты выйдешь за меня замуж? Не сейчас, нет, не подумай, когда-нибудь потом. Когда сама этого захочешь?
В коробочке, на которую оторопело смотрела Эри, лежало кольцо — тонкое золотое кольцо, с маленьким рубином, не аляпистое, не роскошное, но в то же время прекрасное — той простотой, и тем изяществом, которые ей нравились. Словно он прочитал ее мысли. А может, и прочитал.
— Ты… серьезно? Именно за тебя? Не за вас двоих, а за тебя? — спросила она.
— Да, — Пятый кивнул. — Ты переживаешь за рыжего?
— Э… да нет, но…
— Я это делаю специально, чтобы у тебя через пару недель было два кольца, — пояснил Пятый. — Ведь два лучше одного, правда? Пусть он сам. Тоже.
— Конечно, два лучше, — кивнула Эри. — Слушай, но на счет замуж… ты серьезно? Или шутишь? Это же… ты имеешь в виду свадьбу, платье, стол, что-то… такое… да?
— Наверное, — Пятый пожал плечами. — Если честно, я свадеб видел совсем немного, две, если точно, и не очень хорошо знаю, как положено. Но ничто не мешает узнать подробности. Не думаю, что это сложно.
— Ну, если несложно, то тогда ладно, — Эри почувствовала, что ее разбирает смех. — А когда ты успел добыть это чудо?
— Пока ты ждала пельмени, — пожал плечами Пятый. — И не думай ничего плохого, я его честно купил.
Кольцо оказалось впору, и Эри, разумеется, тут же его надела. Угадал с размером — ну, собственно, в этом ничего удивительного нет, да и видел он не один раз ее колечки, правда, совсем простенькие, серебряные. Посидели еще несколько минут, полюбовались кольцом, выкурили по сигарете.
— Как же мы долго шли к этой реке, — сказала Эри, когда они поднялись, и направились обратно, к метромосту, пора было уже ехать на вокзал, а затем на дачу. — Сколько же лет мы к ней шли, представить страшно.
— Но пришли ведь, — Пятый замедлил шаг, огляделся. — Смотри, мороженое. Почти как в тот раз. Хочешь мороженого?
— Он еще спрашивает. Хочу, конечно. И лимонад хочу, надо же отметить как-то всё это дело, правда?
— Правда. Только давай не будем задерживаться, — попросил Пятый. — А то Саб нас тоже… где-нибудь отметит.
Глава 22 Звездное небо
22
Звездное небо
К Игнату напросились на следующий день, повстречав его возле магазина, куда пошли подновить продуктовый запас — снова кончились хлеб, молоко, и сахар. Игнат встрече обрадовался, и горячо поддержал идею «на небо посмотреть». Видно было, что старичок скучает, поговорить ему толком не с кем, а поговорить ой как хочется. Саб предложил принести «чего-нибудь», и сошлись на белом вине, печенье, и яблоках, потому что есть на ночь глядя не очень правильное занятие, а напитки крепче белого сухого, по словам Игната, глядению в телескоп не способствуют.
— Скромничает, — заметил Саб, когда пришли домой. — Надо сделать ему что-то приятное.
— Идеи есть? — поинтересовался Лин. Он вытащил из сумки молоко, и сейчас прикидывал, как бы запихнуть его в холодильник. Места в маленьком холодильнике изначально имелось немного, и засунуть туда три пакета молока было непростой задачей.
— Рыжий, куда? — спросила Эри. — Прокипятить надо, скиснет же. Не надоело каждый день есть оладьи?
— Не-а, — усмехнулся Лин. — Слушай, ну кольцо вообще… вот теперь мне думать придется, что искать.
— В смысле — что искать? — не поняла Эри.
— Чтобы этого вот переплюнуть, — Лин кивнул в сторону Пятого. — Жалко, что у тебя уши не проколоты. Сережки к этому кольцу очень хорошо подошли бы. Валентина, помнится дело, любила щеголять в комплектах — кольцо, серьги, кулончик. Денег на это тратила… страшно сказать, сколько. Но смотрелось неплохо. Правда, вкус у Валентины был, как у сороки.
— Это да, — согласился Пятый. — Пожирнее и погуще. Но ей шло, она тетка такая была… как бы сказать-то…
— В соку, — хмыкнул Лин. Пятый кивнул.
— Может быть, браслет? — предложил Саб. Лин задумался.
— Эри, как идея? — спросил он.
— Ну… не знаю. Наверное, мне одного кольца хватит, пусть будет оно от вас двоих, — Эри улыбнулась. — Разве в кольцах дело?
— В кольцах тоже, — упрямо сказал Лин. — Я, может, в жизни никому не дарил колец. Хотя нет, вру. Жанне дарил. Но не такое, конечно. На такое у меня тогда не было.
Он вздохнул, лицо его на секунду стало печальным и виноватым, но — лишь на секунду, не более. Он очень быстро собрался, как-то даже подозрительно быстро — но Саб это, конечно, тут же заметил.
— Ты ее любил? — спросил он.
— Конечно. И сильно. И она меня тоже, — Лин покачал головой. — Но это было, во-первых, очень давно, и, во-вторых, я бы не хотел сейчас затрагивать эту тему. Мы были молодыми тогда. Слишком молодыми, чтобы осознавать всю меру ответственности своих поступков.
— Вот это верно, — согласно кивнул Саб. — Ты молодец, что находишь силы признать это, и идти дальше. Но я тебя очень прошу… может быть, если мы будем на Окисте еще раз, возьми меня с собой туда… ты понимаешь, о чем я. Ты летал, я знаю. Я бы тоже хотел.
— Для чего? — не понял Лин.
— Отдать долг, поблагодарить, попрощаться, — ответил Саб. — Это будет честно.
— Да, — согласилась Эри. — И меня тоже возьми, я тоже хочу. Она ведь хорошая была.
— Она была очень хорошая, — подтвердил Пятый. — И, да, не было у Лина денег тогда на колечки. Серебро дарил пару раз, если правильно помню. Но теперь… теперь всё иначе.
— Да, теперь всё иначе, — согласно кивнул Лин. Улыбнулся. — Спасибо, ребята.
— За что? — не поняла Эри.
— За то, что поняли, — ответил он. — И… Эри, так что на счет браслета? Или второе кольцо?
