Кровавый Ангел побежал, перепрыгивая через промежутки между контейнерами, пробираясь вдоль поезда, пока линия вагонов тянулась к автоматическому загружающему крану, который нависал над монорельсом подобно поднятому хвосту огромного скорпиона, сделанного из черной стали. Широкие металлические лепестки расходились над поездом, когда грузовые контейнеры проходили под ним и Рафен увидел в этом свой шанс. Игнорируя впивающуюся в его раненную ногу боль, он вложил всю свою мощь в прыжок вверх и зацепился за захват. Его свободная рука нашла опору, и Рафен подбросил себя вверх и выше. Он тяжело приземлился и почти соскользнул с грязного металла стрелы. Под ним, на дальнем конце поезда, тварь-посланник извивалась и злилась на него, готовая прыгнуть.
Рафен опять выстрелил. И в ответ услышал визг существа, когда обжигающий снаряд оторвал хитиновую конечность. Демон бежал по контейнерам поезда, перепрыгивая с одного на другой, уворачиваясь от огня. Как раз перед ним, Рафен мельком увидел грузовой модуль. Он был отмечен яркими предупреждающими рунами о жидком прометии внутри. Рафен опустил свое оружие вниз. Когда когтистые лапы демона коснулись крыши модуля, Кровавый Ангел отправил очередь в танкер, расстреливая пары жидкости внутри. В результате взрыв превратил поезд в горящую змею, принося в жертву моргающую тварь. Жирные куски деформированной плоти, осколки костей и другие исковерканные куски органических останков взлетели в воздух, сопровождаемые неестественным предсмертным криком существа. Ударная волна протаранила Рафена жаром и Кровавый Ангел отвернулся.
Ниже, сияние нечестивого света освещало восьмиконечный клинок искаженного крозиуса. Рафен позволил оптике шлема приблизить картинку. Там был Апостол, выбирающийся из вагона, со своими воинами и пленным адептом. Он последовал туда, куда они направлялись, и прямо за заревом плавилен увидел это место: хранилище герметичных резервуаров, высотой с обелиск, гнездящиеся в феррокрите и украшенные символами черепов и сцепленных кругов. Колыбель биооружия.
МНОГИЕ из Несущих Слово остались удовлетворять свои низменные желания, когда Искаван повел Пеллиса вниз. Они стали грубым подобием, по сравнению с теми, кем они однажды были. Они больше не были четкими, тренированными отделениями со своей безжалостной боевой мощью, став неистовым ураганом стрельбы и неконтролируемой жестокости. Большая часть из них сосредоточилась в квадранте перед госпиталем, ревя в богохульном ликовании и сооружая похабные алтари из тел убитых.
Из налитой, ржавой дымки, которая покрывала улицы Шенлонга послышался гром двигателей, стена звука, которая пролетела по рядом Предателей и они приостановили свои богослужения. Покрытые спекшейся кровью воины выставили оружие в туман и начали стрелять; в ответ на них обрушился неистовый болтерный огонь. Сдвоенные пушки, смонтированные на носу атакующих байков легиона, завизжали, когда Аркио повел Кровавых Ангелов в атаку.
Красные машины выскочили из шторма ржавчины и обрушились на Несущих Слово с "благословенным" во главе. Аркио встал в седле и завертел Копьем Телесто над головой, разрезая яркими глифами золотых молний тела врагов. Десантники Хаоса, разорители и горстка стирателей, их всех взяли в кольцо и расстреляли Кровавые Ангелы.
Яркие фонтаны артериальной крови поднялись в небеса и сыны Сангвиния открыли рты, глотая дары вражеских смертей. Воины спрыгивали с байков на полном ходу, вырывали глотки врага и глубоко впивались в открытую плоть. Кровь, темная и сгустивщаяся, образовывала реки.
За байками последовали пешие. Они не были Адептус Астартес, это были обыкновенные люди, с трофейным оружием, но в большинстве с инструментами и ножами. На многих из них были наспех сделанные пояса с грубыми символами — версией окрыленной капли крови Кровавых Ангелов, которую пересекало золотое копье. Эти люди были из тех, которые никогда не осмеливались даже взглянуть в лицо Предателям.
Теперь они обрушились на них, умирая сотнями, пока долбили по Несущим Слово гаечными ключами и камнями. Они предлагали кровь павших в качестве дара воинам в темно-красной броне. Аркио сплотил их громким криком.
— Не оставлять никого в живых!
Святое копье гудело в его руке, оставляя красный след в воздухе, потроша нечестивых.
ИСКАВАН бросил Пеллиса перед контрольной кафедрой и позволил крозиусу парить перед его лицом. Адепт чувствовал, что он как будто стоял слишком близко к открытому пламени, его кожа дымилась.
— Это вирусное оружие? — Мерзкий отступник указывал на резервуары.
Маленький человек продолжал кивать. Монстр потребовал отвести его в хранилище. Его вынудили, он отчаянно делал все, чтоб еще на пару минут продлить свою жизнь. От страха Пеллиса вырвало. Вентиляционные рычаги перед ним были аварийными переключателями, которые открывали резервуары с био-токсинами в атмосферу. Они были защищены сотнями оберегов и печатями чистоты, приклеенными на внешние стенки. Эти огромные контейнеры содержали газообразные формы сотен различных ядов. "НеоЦиклон". "Гнилая погибель". Фуксин. "Срубленное дыхание". Их имена были литанией искусству продавцов смерти; это оружие береглось для тех, чьи преступления были особенно оскорбительны для Императора. Темный Апостол кивнул в сторону ряда шкал и кранов.
— Открывай.
— Какой из них? — Всхлипнул адепт.
Искаван сделал кое-что ужасное: он улыбнулся.
— Все.
— Мы все умрем! — Завопил Пеллис.
— Хаос никогда не умирает, — сказал Несущие Слово и одним ударом своего орудия превратил печати в горящее конфети, — но этот мир умрет.
СЛИШКОМ далеко, сам себе сказал Рафен. Слишком их много. Свисая с крана, Кровавый Ангел чувствовал беспомощность, пока механизм очень медленно ехал по мануфактории. Сотни рабочих-илотов и сервиторов кучковались в тенях шумных станков, их лица смотрели на него масками предельного ужаса. Это были отбросы Шенлонга, сломленные и с промытыми мозгами, и он не дождется от них помощи. Рафен подозревал, что эти жалкие бедняги были сосланы сюда вниз задолго до прибытия Несущих Слово на планету, они выпускали снаряд за снарядом и не знали, правил ли ими хозяин от Золотого Трона или от Глаза Ужаса.
Даже мощный слух Рафена не доносил до него слова Искавана, которые тот говорил адепту, слишком шумными были машины вокруг. Но он мог интуитивно понять план Апостола. Это был величайший акт злобы, последнее зверское жало мести. Искаван приговорил себя и свое воинство к мучительной смерти, но он знал, что этот город, а затем и Шенлонг будет уничтожен.
