— В мире живых ты почти что умер — никто уже не помнит, каким ты был. Твои отец с матерью счастливы, что тебя больше нет, что ты не мучаешь и не портишь их дитя. И как только ты умрешь в памяти реального мира, ты умрешь и в мире теней, ибо только воспоминания живых способны продлить жизнь призрака. Ты лишаешься все большего и большего. Скоро ты станешь нематериален даже в этом нематериальном мире: женская плоть сделается бесплотной, удовольствия перестанут существовать для тебя, тело твое будет мало-помалу таять, а душа носиться по Стране Теней, словно осенний лист.
— Но что мне мешает отправиться в Тралл хоть сейчас? Я буду являться в доме моего отца, и они поймут, что я вернулся!
— Ты хочешь двигать предметы, устраивать всякие каверзы; да, когда-то это было возможно, но теперь у тебя больше нет сил.
— Но каким образом ты говоришь со мной, с призраком? — смекнул Двойник. — В каком мире существуешь ты сам?
— Я прошел долгий путь. За тридцать три моих земных воплощения мое теневое естество слилось со мной, и теперь мы во всем равны. В этом и заключается истинное знание, когда темное начало человека сливается со светлым.
— Что же происходит с теми, кто этого не достигает?
— Они продолжают жить как ни в чем не бывало но им недостает равновесия, которое делает человека истинно великим. Такой человек судит всегда неверно, ибо его весы колеблются, и он не знает себя, а потому не может читать в умах других, будь они добрыми или злыми. Есть и такие, которые становятся тенями, подобно тебе, и бессильно следуют за своей возобладавшей половиной. Только так, как я сказал, или чудом, можешь ты вернуться в мир света.
— Чудом? Каким?
Но жрец уже вновь закрыл глаза и возобновил свое странствие по коридорам Серого Дворца, где в мириадах зеркальных комнат теневые сущности переплетаются с нитями судьбы на тысячу ладов, где отражения бесконечны и эхо миллиона голосов взывает к своим утраченным половинам. Жрец провел в этих странствиях долгие годы. То, что Джайал — злой дух, нимало его не трогало: он привык принимать темную сторону наравне со светлой. Он не зря сказал Джайалу, что лишь человек, способный примирить обе свои половины, чего-то стоит в конечном счете. Сам жрец этого достиг.
Джайал затворил дверь изнутри и стал нетерпеливо ожидать, когда жрец выйдет из транса. Не раз ему хотелось встать и уйти, но чудо общения с живым человеком смиряло его нетерпение. Наконец глаза жреца открылись снова, и он глянул на Джайала так, словно увидел его насквозь до последнего фибра.
— Твой отец вернет тебя обратно в Мир Плоти но ты не скажешь ему спасибо, — прозвучали загадочные слона.
— Как так?! — вскричал Джайал, но жрец лишь покачал головой.
— Это все, что мне дозволено было вынести из Серых Чертогов. Если хочешь узнать больше, отправляйся туда сам!
— Ты же знаешь, что я не могу, — встав, сердито сказал Джайал. — Скажи мне, что ты узнал!
Жрец лишь улыбнулся в ответ. Джайал выхватил из пожен свой меч и занес его над головой другого.
— Раз ты меня видишь, то и пострадать от меня можешь — говори все, что знаешь! — Но жрец улыбался все так же — словно вспоминал о чем-то приятном. Джайал, выругавшись, слегка ткнул мечом его шею, но сталь прошла сквозь плоть, как сквозь воздух.
Что за колдовство? Джайал кипел от бессильной ярости, словно собака, ловящая собственный хвост. Меч сверкнул и опустился дважды и трижды — Джайал хорошо знал искусство кавалерийской сабельной рубки, — но каждый раз клинок проходил сквозь жреца, не встречая опоры. Жрец медленно встал.
— Теперь я уйду отсюда — уйду далеко, — сказал он.
— Зачем ты явился сюда мне на мучение? — спросил Джайал, бессильно опустив меч.
— Я не знал, какая судьба ожидает тебя, пока не побывал в Серых Долинах. Радуйся, что вернешься туда, куда большинству из вас путь заказан. И мсти миру — не мне.
— А ты?
— Я узнал многое — столько же, сколько за тридцать три свои жизни. Следующую я хочу прожить в мире.
С этими словами жрец открыл дверь и вышел в метель, поднявшуюся снаружи. Больше Двойник его не видел.
После ухода жреца дела пошли все хуже и хуже: на месте лиц горвостских призраков Джайалу все время виделись лица жителей Мира Плоти.
Однако то, что предсказал ему жрец, близилось — Джайал это знал. Он чувствовал на себе какое-то влияние, которого не ощущал два года назад, когда его, теневую половину, разлучили с телесной. Джайал не имел понятия, что это за влияние, но ледяной страх не оставлял его.
Разъединенность с миром призраков мучила его все сильнее. Ночами он укладывал с собой в постель двух, трех, четырех женщин, но лица сползали с них, как шелуха, и все его желание пропадало. Боялся он теперь и леты, а от вина он просыпался среди ночи весь в поту, с бешено бьющимся сердцем.
После нескольких таких мучительных ночей он разогнал призрачных женщин и лежал один, трезвый, день за днем и ночь за ночью. Это было как ожидание рождения — только на сей раз вполне сознательное.
И наконец свершилось. Как-то ночью он сумел уснуть, но проснулся от яркого света; будто некие врата разверзлись в потолке у него над головой, и в них лилось ослепительно белое сияние, подобного которому он еще не видел. Свет играл на нем, окутывая его с головы до пят.
И вдруг невыносимая боль пронзила голову Джайала, его правый глаз; вскинув руку к лицу, Джайал нащупал что-то липкое, и ладонь окрасилась кровью. К пальцам пристало что-то похожее на раздавленную красную ягоду и Джайал с испугом понял, что ослеп на один глаз. Боль в голове не унималась, и ветер задувал сквозь дыру в черепе, холодя зубы. К этому добавилась рвущая боль в боку. Комната начала вращаться вокруг столба света, бьющего с потолка, все быстрее и быстрее — и наконец Джайала всосало в центр светового смерча, и он понесся через пространство по световому мосту — ветер оглушал его, и боль была белее, чем этот ярко-белый свет.
Сознание оставило Джайала.
Очнулся он лежа на спине — было раннее-раннее утро, когда серые проблески рассвета едва брезжат на небе. В этом призрачном свете он увидел впереди могучие утесы Тралла. Джайал почему-то удивился не больше, чем если бы проснулся в собственной постели в Горвосте. Все давно шло к его возвращению — и вот он вернулся.
Положение его тела подсказывало ему, что он лежит на каком-то возвышении. Он слегка повернул голову и увидел, что это возвышение не что иное, как куча мертвых тел. Мертвые воины лежали грудой, и лица их были серыми в сером утреннем свете. Джайал ощутил смрад горелого мяса и крови. Здесь произошло какое-то сражение, и он лежал на одном из погребальных костров, куда сносили убитых.
