Золотистый луг. Синее небо. Черное в золотых колосьях.
Луг. Небо. Нечто.
Опять луг. Небо, синее, как воды залива у перешейка Истмус. Нечто колышет стебли.
Луг. Нечто.
Черный пес. Бежит рысцой по полю, ради развлечения подпрыгивает за мухами, щелкая зубами.
Сердце забилось быстрее.
Приад проснулся.
В стальной камере было холодно, стены покрывал тающий иней. Свет на минимуме, камера тонет в зеленых тенях. Из-за переборки доносится далекий медленный гул.
Приад неуклюже встал с металлической койки. Разум работал столь же оцепенело, как и тело. Сержант поднес к лицу ладони и увидел, что изо рта вырывается пар. Чувства медленно возвращались. Ему снился сон.
Сон про луг. Он снился вновь и вновь.
Приад оглянулся на ряды медных коек, затем босиком дошел до двери, толкнул ей и вышел.
Уловив движение, в соседнем помещении замерцал свет. Здесь было не так холодно: унылое сухое искусственное тепло. Приад снял с вешалки один из хитонов и натянул на себя, потом по тростниковой циновке прошел к алтарю — нише в металлической переборке. Арочный свод огибали руны. В нише на пьедестале стояли конические сосуды и блюда для приношений, и лежали амулеты: статуэтки, раковины, чешуи чорвов. В центре стояли шесть медных фляг с ободками из цинковых полос.
Приад преклонил колени перед алтарем, зажег две тонких восковых свечи, склонил голову, положил руки на пьедестал. И прошептал слова благословения и благодарности, просьбы о ниспослании удачи в битве.
— Брат!
Приад поднял голову и оглянулся. За его плечом с чашей дымящегося отвара в руках стоял Хирон.
— Когда ты проснулся? — спросил Приад, вставая и с благодарным кивком принимая протянутую чашу.
— Два часа назад.
Приад сделал глоток. Живительный отвар помогал восстановиться, его готовили из трав и растений, он снимал хандру, накатывающую после пробуждения от анабиоза. Апотекарий всегда просыпались первыми и готовили для еще спящих товарищей такой напиток.
— Сколько нам еще лететь? — спросил Приад.
— День, может, полтора. Я почувствовал, что ты близок к пробуждению, поэтому приготовил напиток. Остальные проснутся через час или около того. Если желаешь, можно поесть.
Приад отрицательно покачал головой. Он был все еще мрачен и чувствовал себя словно в тумане.
— Есть какие-нибудь новости? — спросил сержант, снова прикладываясь к чаше.
— Я не спрашивал, и мне ничего не сообщали, — отвечал Хирон. — Для начала стоит уделить внимание простым вопросам. Но могу тебе сказать, что Петрок бодрствует, и оружейные мастера тоже. Такое впечатление, что погрузочный отсек превратился в кузню.
— Петрок проснулся?
— Право, мне кажется, что он вообще не спал во время перехода.
— Меня это не удивляет, — заметил Приад. — И сколько мы уже летим?
— Девятнадцать дней.
— Долго.
— Капитан баржи заметил взгляд Петрока, когда мы поднимались на борт, — улыбнулся Хирон.
Петрок приказал отрядам спать во время перехода. Погружение в анабиоз обычно практиковалось только во время длительных перелетов, но библиарий заявил, что к моменту прибытия ему будут нужны хорошо отдохнувшие, энергичные воины. Приад знал, что истинная причина была несколько сложнее. Из пяти отделений, избранных Петроком, два — «Лаомон» и «Ридатес» — почти целиком состояли из новобранцев с начисто отсутствующим боевым опытом. Петрок избрал следующий метод: смешал вместе с новичками воинов-ветеранов, в данном случае бойцов отделений «Нофон», «Пеллеас» и одного нотабля — «Дамокл». В результате новобранцы получат бесценный опыт, а ветераны сгладят возможные погрешности. Такой сплав во время военной компании часто приносил наилучшие результаты.
Но Петрок приказал им погрузиться в сон, чтобы новички не перегорели. Они должны быть готовы к сражению с врагом, и лучше это делать без предварительного сражения со скукой и нетерпением. Пусть проснутся накануне сражения, а не болтаются девятнадцать суток из угла в угол. Так от них будет больше проку.
— Чисто ли у тебя на сердце? — спросил Хирон.
— В голове точно нет, — отвечал Приад. — Мне снились сны.
— Тебе снились сны? О чем же?
— Не знаю наверняка. Один и тот же сон снится мне вновь и вновь, словно пикт-передача в режиме непрерывного воспроизведения. Мне нечасто снятся сны. То есть на самом деле я вообще не могу припомнить, когда в последний раз со мной такое случалось.
— И ты не можешь вспомнить содержания?
— Пес на лугу, — пожал плечами Приад.
— Пес на лугу? Какой масти была собака?
— Это имеет значение?
— Едва ли. Я всегда полагал, что есть одни сны и другие сны. Некоторые из них вроде тех, что снятся библиарию Петроку, истинные, провидческие, в них много пользы и глубокого смысла. На такие сны стоит обращать внимание. Большинство же из нас или вообще не видят снов, или видят какую-то ерунду. Какой масти была собака?
— Черная.
— Черный пес? Брат, это дурной знак!
Приад посмотрел на апотекария и понял, что ветеран шутит. И усмехнулся.
— Ну, наконец-то, я рад, — сказал Хирон. — В последнее время ты был чересчур сердитый.
Приад поднял брови, и Хирон досадливо предупредил:
— Не начинай. Когда я спросил, чисто ли у тебя на сердце, я хотел знать, избавился ли ты от презрения. Дамоклы не оправдали твоих надежд, Приад, и ты был в праве гонять нас по леднику туда-сюда. Возможно, наша честь до сих пор недостаточно очищена. Но сейчас, к добру или к худу, мы идем на войну. В пылу сражения Дамоклам нужен сильный лидер с неомраченным сердцем. Никакой злобы, никакой неприязни.
— Я не держу зла, — заверил Приад.
— Хорошо, а если все же держишь, отложи на потом. Можешь вновь взяться за старое, когда вернемся в крепость. Но сейчас — отложи.
— Я ценю твой совет, только в нем нет необходимости. Меня не тревожат предубеждения, черные собаки или их отсутствие.
Хирон кивнул. Послышалось шлепанье босых ног, из спального отсека, потягиваясь, вышли еще два человека. Эйбос и Лаэтес, апотекарий отделений «Ридатес» и «Пеллеас» соответственно. Они кивнули Приаду и Хирону, оделись и отправились готовиться к пробуждению своих воинов.
— Приятно видеть отделение «Ридатес» сформированным, — сказал Приад.
— И мне тоже, — отвечал Хирон. — Это название не должно выйти из обихода. Брат-сержант Сеут сколотил хорошую команду.
— К вопросу о дурном предзнаменовании… — пробормотал Приад. Хирон улыбнулся. Он был апотекарием в прежнем отделении «Ридатес», и там его карьера чуть не закончилась гибелью и позором.
