Час назад мы приняли на борт шагоходы. Вендрэйк опять накачался Славой, но, по крайней мере, его отделение действует как отлаженный механизм. О зуавах такого не скажешь — среди них идет невидимый поединок за лидерство, и от этого мне не по себе. Надеюсь, Мэйхен сможет ещё какое-то время удерживать их в узде, потому что без его рыцарей в Диадеме не обойтись. Мои соотечественники хорошо дрались этим утром, но никто не знает, что ждет нас в старом комплексе.
Сейчас конвой входит в озеро Амритаа…
Из дневника Айверсона
Ведьма открыла глаза.
— Началось, — объявила она. — Авель сделал ход, и владения Небесного Маршала на орбите охвачены беспорядками.
— Что наши внедренные агенты? — спросил комиссар. Он стоял у иллюминатора каюты, глядя на окутанное дымкой озеро.
— Я отправила сигнал, они выступят через час.
— Тогда всё готово, — Хольт сунул в карман потрепанный дневник и обернулся. Увидев, что Скъёлдис встает с пола, где сидела в позе лотоса, он шагнул помочь ей, но северянка отшатнулась.
— Почему ты так боишься меня? — спросил Айверсон.
Она сузила зеленые глаза.
— Сейчас не время это обсуждать.
— Возможно, другого случая не будет.
Поднявшись, женщина держалась скованно.
— Не возвращайся домой, комиссар.
— Что?
— Ты не должен возвращаться на Провидение, — настойчиво повторила она.
— Да как, Преисподние побери, я вообще смог бы это сделать?
«Возможно, только через Преисподние», — осознала Скъёлдис в миг прозрения. Вздрогнув, женщина отступила к двери каюты.
— Сегодня ты должен найти хорошую смерть, Айверсон, — тяжко проговорила она.
— Не играй со мной в загадки, ведьма, — внезапно он превратился в истинного имперского комиссара. — Ты что-то скрываешь.
— Твои призраки реальны, Айверсон, — северянка повернулась, но потом задержалась на пороге. — Даже если они — не то, чем ты их считаешь.
Кровь отхлынула от лица Хольта.
— О чем ты говоришь?
Но ведьма уже вышла из каюты.
Дверь камеры отъехала в сторону, и внутрь скользнул посланник о’Сейшин на тронном дроне. Как всегда, заключенный ждал его за силовым барьером, внимательно глядя на тау.
— Вы просили о встрече, — произнес о’Сейшин, скрывая нетерпение в голосе. Он был уверен, что долгожданный момент настал, и узник готов сменить сторону.
— Вот как мы всё разыграем, — объявил Катлер. — Ты сольешь мне правду, я солью тебе Авеля.
С шипением разъехались створки турболифта, и Кристобаль Олим пригласил «экскурсантов» в окутанный тенями коридор. На верхних уровнях Диадемы с освещением было скверно — здесь всем заправляли техножрецы и их аугментированные слуги, которые превосходно видели в темноте. Допускали они сюда только нескольких янычар: повстанцев, обладавших достаточными способностями для помощи инженерам-тау, которые наблюдали за состоянием Ока.
— Друг Жук, а ты точно уверен, что это хорошая идея? — снова спросил Олим. — Око ведь нервный центр Диадемы, доступ сюда строго ограничен. Эта информация, которую ты обнаружил… может, мне стоит передать её техножрецам?
Клэйборн с сожалением покачал головой.
— Спасибо, Кристо, ты реально клевый парень, но это паршивые новости. Поверь мне, ты потом сам пожалеешь, если лично расскажешь их боссам.
«А я сейчас жалею, что ввязался в это», — с горечью подумал Жук. Он чувствовал себя так, словно купил билет в один конец на тонущий корабль.
Олим нервно облизнул губы.
— Наверное, ты прав. Я бы не хотел рисковать своим неизбежным повышением в Оке.
— Именно! — разведчик хлопнул толстяка-янычара по спине. — Надеюсь, не забудешь друзей-то, когда поднимешься?
Как я забыл Альвареса, Эстраду и всех остальных в моей команде…
— Благородный дон никогда не оставляет союзников без вознаграждения, — расправил перышки Кристобаль, — а мои таланты зазря пропадают в Трясине. Я ведь высококлассный связист!
«Средненький вокс-оператор», — мысленно перевел Жук.
Олим не был самым тупым аристократом из тех, что встречались Клэйборну, но недалеко отстоял от лидеров. Кроме того, верзантец настолько раздувался от собственной значимости, что просто чудом не лопался по швам. Кто-то очень, очень серьезный потянул за ниточки и устроил Кристобаля на работенку в Оке, при этом оставив его среди обычных бойцов. Там, где дон не мог выжить без дружбана вроде Жука.
Всё это было частью Плана.
И если мы сейчас облажаемся, Плану конец…
Пару часов назад ведьма дала отмашку внедренным агентам, и Клэйборн явился к Олиму с «Историей». Арканец объявил, что разузнал нечто очень крутое, такое, с чем надо идти прямиком в Око. Пост управления комплексом располагался на самом верху, прямо под башенкой маяка, весь уровень был заблокирован секретными кодами и находился под охраной боевых сервиторов, но у Кристобаля имелся доступ.
Кем бы ни был их загадочный помощник, в рукавах у него лежали одни козыри.
«Готов поставить десять к одному, что он же помогает Белой Вороне, — решил Жук. — Не знаю, кто этот скользкий сукин сын, но влез он глубоко».
— Ты всё правильно делаешь, Кристо, — весело сказал разведчик, задавив сомнения. — Это даже может ускорить твое повышение, но, если тебе чё-то не по душе, я тогда пойду к Первому другу Альваресу…
— Нет, нет… не нужно этого делать! Но остальные господа точно должны нас сопровождать? — Олим указал на троих товарищей Клэйборна. — Даже один лишний человек — серьезное нарушение протокола.
— Понял тебя, но они — часть истории, — ответил арканец. Дикс и Таггс истово закивали, а мистер Рыбка улыбнулся.
— Ну, хорошо, — произнес Кристобаль так, словно нес на плечах всю тяжесть войны, — надеюсь только, что ваша история действительно стоит того.
— Слышь, жиробас, ты не парься ваще, — с ухмылкой влез Джейкоб. — От нашей истории тут всё на воздух взлетит!
— Я уже сообщил вам правду о войне, — заметил о’Сейшин.
— Тогда расскажи мне о Приходе Зимы, — потребовал Катлер. — Перед тем, как записаться в вашу армию, я хочу встретиться с генералом.
Ноздри посланника расширились в самодовольной улыбке.
— Вы встречались с ним, Энсор Катлер, и много раз.
— Ты, — кивнул полковник, не удивленный ответом. — Ты и есть Приход Зимы.
— Прихода Зимы не существует, — поправил тау. — Таинственный вымышленный лидер намного удобнее, чем реальный командующий. Прихода Зимы нет нигде — враг верит, что он везде. Приход Зимы суть ничто — враг видит в нем воплощение всех своих страхов.
