Швырнул на землю. В тактическом доспехе дредноута.
Грейлок бросился к ближайшему левиафану, проигнорировав вторую машину, которая теперь была окутана молниями Штурмъярта.
— "Катафракты", — прорычал рунический жрец по воксу, осознав, что говорили ему сигналы. — Бездушные машины.
Грейлок прыгнул к цели, в воздухе увернувшись от следующего плазменного разряда и вонзив свои когти в бронзовые наплечники "катафракта".
— Все они умирают одинаково, — проворчал он, вонзая когти в металл и используя инерцию своего падающего тела, чтобы выбить "катафракта" из равновесия.
Громадная боевая машина пошатнулась от веса Грейлока. Тогда Волчий Лорд нанес удар когтями, разорвав пластины брони и обнажив запутанные схемы внутри. Он замахнулся, приготовившись разорвать электропроводку, когда колоссальный удар руки-бура сбил его с ног.
Грейлок ударился о камень и опрокинулся на спину. "Катафракт" навис над ним и навел плазменную пушку ему в голову. Грейлок откатился, когда вспыхнул солнечный луч, раскрошив камень под ним.
Он тут же вскочил на ноги плавным движением, уже предвидя следующий удар "катафракта". Ярл повернулся, уклонившись от сокрушительного удара руки-бура, после чего снова сократил дистанцию. Его когти мерцали разрушительными полями.
— Попробуй это, — прошипел он, ударив лезвиями по открытому отверстию в броне "катафракта".
Когда когти прикоснулись, боевая машина подлетела высоко в воздух, размахивая массивными конечностями. Она рухнула среди группы смертных солдат. Вся нагрудная пластина была смята внутрь, расколота и дымилась.
Грейлок повернулся, отлично осознавая, что он не ударил так сильно.
Здесь был Бьорн.
Гигантский дредноут стоял перед ним, возвышаясь в зале, как он возвышался в любом помещении, в которое входил. Его громадная плазменная пушка все еще излучала жар от выстрела.
— Почувствуй гнев древних, мерзость.
Аура устрашения была ошеломительной. Даже Грейлок, закаленный веками сражений с самыми страшными врагами человечества, был охвачен благоговейным страхом перед лицом этой ненависти. Словно частица разрушительной мощи самого Русса вернулась в мир живых, такой же всепоглощающей и опустошительной, как и две тысячи лет назад, когда впервые обрушилась на галактику.
Разящая Рука с нами! Кровь Русса, я бы встретился с сотней смертей только, чтобы увидеть это.
К тому времени из туннелей в зал вошли еще больше рубрикаторов и открыли огонь. С ними были "катафракты", колдуны, и штурмовые отделения смертных в тяжелой броне.
Бьорн бросился в битву, такой же повелительный и безразличный к перевесу противника, как всегда. Его молниевый коготь сверкал хлесткой, извивающейся энергией, и когда разжимался, оставлял электрические искры на камне. Плазменная пушка выпустила поток разрядов в дрогнувшего врага, отбрасывая даже рубрикаторов, когда пылающие энергетические импульсы врезались в них.
— Вперед! — прогудел почтенный дредноут, его рычащий, звучный голос поднялся над растущей волной взрывов и боевых криков.
Вслед за ним пришли звери. Подобно катящейся волне, они выскочили из теней на открытое пространство. Огромные, прыгающие чудовища, защищенные металлическими пластинами, с желтыми глазами и огромными челюстями, наполненными бритвенно-острыми клыками. Они неслись вперед, сокращая дистанцию между собой и врагом.
Если раньше смертные захватчики были испуганы, то теперь они запаниковали. Тонкие крики отразились от потолка зала, когда ужасы Подклычья атаковали, врезавшись в ряды врагов, и покатились по камням со своей добычей.
В зал вошли остальные волчьи дредноуты, их автопушки вращались, поливая огнем. За ними последовали новые мчащиеся группы тварей Подклычья, а также отделения Серых Охотников, выкрикивающих боевые кличи, и хищные стаи Кровавых Когтей. В ответ рявкнули болтеры и вспыхнули силовые клинки. Мрак горы рассеялся, сменившись прыгающим, мерцающим светом дульных вспышек и плазменных разрядов.
Все это Грейлок увидел за одну развертку своего шлема. Это было то, в чем он всегда нуждался. Он вскочил на ноги, его когти были по-прежнему раскалены убийственной энергией.
— За Русса! — заревел он, и звук брошенного вызова потряс землю под его ногами.
— За Русса! — заревели Волки Клыка, бросившись в бой и упиваясь свирепой атакой.
— За Русса! — прогрохотал Бьорн. Слова, усиленные его боевыми вокс-передатчиками, заглушили все остальные звуки, сотрясая стены зала и кроша камень под его поступью.
Темех должен был хорошо постараться, чтобы не выдать неподобающего волнения. Он знал, как и все маги, что его эмоции полностью прозрачны для его генетического отца. Так было всегда.
— Добро пожаловать на Фенрис, лорд, — сказал он, низко поклонившись.
— Ничего подобного, — возразил новоприбывший, отмахнувшись от церемониального жеста. — Ты введен в заблуждение появлением. Как я тебе уже показал, это наименее важный аспект моего присутствия здесь.
Темех осмелился поднять голову и улыбнулся.
— Возможно, — сказал он. — Но мои сердца радуются, видя вас вернувшимся в прежнее состояние.
Обе фигуры стояли в святилище Темеха на борту «Херумона». На маге-лорде Корвидов была его обычная мантия, шлем отсутствовал, а фиолетовые глаза сияли.
Перед ним стоял примарх, один из двадцати привилегированных сынов Императора, кователей Империума, полубогов, которые создали королевства людей в безразличных просторах космоса. Он больше не носил образ ребенка или старика, но предстал в форме, которую принял в долгие годы Великого Крестового похода. Высокий, широкоплечий, с бронзовой кожей и в бронзовой броне, наброшенной золотой мантии, сотканной из мерцающих перьев. Он носил золотой шлем с алым конским волосом. Его собственные волосы были густыми и длинными, окрашенными темно-красной кошенилью. Одна рука лежала на переплетенной кожей книге, прикрепленной к его огромному телу железной цепью, хотя это был не тот фолиант, что он носил до Ереси. Другая сжимала рукоятку спрятанного в ножны меча.
Магнус Красный, Алый Король, Циклоп Просперо.
Благословенным звали его и просвещенным.
Проклятым звали и глупым.
Теперь он снова находился в реальном пространстве, полностью воплощенный, сверкающий в рассеянном свете свечей в святилище. Для предстоящей битвы он приобрел облик, который носил прежде, еще одна часть симметрии мести. На его изможденном лице блуждала усталая, слабая улыбка.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Темех, ободренный юмором своего господина.
