Она вспомнила лицо Астраеоса, когда впервые его увидела: покрытое ледяной коркой, аура стазисного поля полностью обесцветила кожу. Какой-то импульс заставил ее подобрать выживших после кораблекрушения и рискнуть освободить их. Они могли попытаться отнять корабль, но Астраеос и трое его братьев вместо этого вознаградили ее клятвой. Кармента никогда не спрашивала, от какой участи они бежали, а воины не нарушали обета. Это обещание оставалось в жизни женщины одним из немногих, которое осталось нерушимым.
― Беги, ― повторил Астраеос. ― За ними следуют другие. Я чувствую их приближение. Если ты не сделаешь что-то, нам не выбраться.
Она хотела сказать, что все кончено и пути назад нет. Но затем в ее глазах зашипели статические помехи, а в разум хлынула орущая волна паники.
«Я не могу погибнуть, ― подумала она. ― Я не дам нам умереть. Не сейчас».
Вслед за накатившей волной эмоций еще один голос закричал от злости. Кармента уже не слушала его. Она бежала к мостику.
Что-то попало Ариману в плечо и взорвалось. Он падал, в голове нарастал пронзительный вой. Доспехи лязгнули, когда воин рухнул на пол. Системы шлема отключились, оставив его во тьме, наедине со звуком собственного дыхания. По правой руке текла густая липкая кровь. В ухе раздался треск, а затем шум битвы вернулся. Где-то неподалеку кричал Кароз. Прозвучала еще одна очередь и знакомый звук неравномерных разрывов.
«Болтерные снаряды, ― Ариман мысленно потянулся и ощутил разумы нападавших, горячие, будто закованное в железо солнце. ― Космические десантники, ― подумал он. Не Терзание, но разумы космических десантников. ― Желание Марота все же исполнится ― я здесь умру».
А почему бы не закончить все здесь и сейчас? Он бежал и прятался, падал во тьму в течение целой жизни после своего изгнания, и ради чего? У него не осталось ничего, кроме праха и былых идеалов, а также пустой жизненной оболочки. Ему давным-давно следовало сгинуть.
«Я судьба, которая настигла тебя», ― слова эхом разнеслись у него в голове, и Аримана внезапно охватил озноб, как будто воин заглянул в дверной проем и увидел, как на него в ответ смотрят глаза.
Дисплей шлема снова включился, дергаясь от вспышек выстрелов. В уголках экрана загорелись красные иконки повреждений. Ариман поднялся с палубы и посмотрел на гремящий бой. Длинный коридор уводил далеко вперед. Стены и потолок покрывали бронзовые плиты с налетом патины. Сквозь узкие окна высоко над головами тонкими нитями лился звездный свет. Двадцать воинов Терзания и их рабы-звери продвигались к высоким дверям в дальнем конце зала. Огонь освещал их силуэты. Вдалеке он заметил дульные сполохи болтеров. На глазах Аримана пару снарядов изрешетило одного из Терзания. Воин рухнул с расколотым нагрудником, сердца толчками выплескивали кровь наружу.
Из стаи раздался вопль Кароза, и чемпион бросился вперед. За ним по пятам следовали разрывы снарядов, но тот даже не замедлился. От доспехов поднимались черные кольца дыма. Сквозь замки шлема Ариман чувствовал запах железа. За телом мертвого раба-зверя присел космический десантник, ведя огонь по несущемуся вперед чемпиону. Снаряды вырвали из груди Кароза фонтан мяса и обломков брони.
Чемпион не остановился. Космический десантник продолжал стрелять, когда Кароз перепрыгнул труп и нанес удар сверху. Воин отшатнулся в сторону и зубья цепной глефы чемпиона выбили искры из палубы. Кароз истекал кровью, которая дымилась на воздухе. Воин выпрямился, и Ариман увидел, что его изодранные сердца продолжают биться во окровавленной ране в груди. Он рывком сорвал с себя шлем, явив лицо со слишком большим количеством глаз и ртов, чтобы оно могло принадлежать человеку.
Космический десантник медленно отступил назад и, бросив болтер, обнажил клинок. Кароз расхохотался всеми ртами на изменившемся лице и поднял глефу в насмешливом салюте. Космический десантник сделал выпад. Кароз тут же вогнал глефу ему в нагрудник и вдавливал до тех пор, пока зубья не вгрызлись в плоть воина.
Вдруг откуда-то сбоку в Кароза попал луч света. Он был настолько ярким, что опалял сетчатку и разум Аримана. «Психический огонь». Кароз отшатнулся, доспехи вперемешку с кожей закапали на палубу, словно смола. Ариман снова перевел взгляд на космических десантников, раскрыл чувства и увидел то, что ранее упустил из виду. Псайкер, боевой псайкер с настолько сфокусированным разумом, что тот походил на клинок. Как он не заметил его прежде? Воин напомнил ему что-то, что он давно потерял. Что-то должно случиться, то, что он чувствовал, давило на разум, даже когда Ариман старался оградиться от ощущений. Он двинулся вперед.
Стая Кароза ринулась вслед за чемпионом. Псайкер, который вышел против Кароза, выхватил клинок и разрубил того от горла до таза. Ариман мог ощутить удар: холодный ветер и прогорклое железо. Посвященный Терзания упал. Два оставшихся космических десантника обступили псайкера, стреляя по приближающейся стае. Еще двое из Терзания рухнули на палубу. Ариман был в дюжине шагов за ними. Он ощутил нарастающее биение в варпе, будто оживало чудовищное сердце.
А затем Кароз поднялся. Он встал с пола, словно кукла на ниточках. С его тела густыми ручейками стекала черная жидкость. В остатках обугленной головы распахнулся рот. Он ухмыльнулся, открыв ряд игольчатых зубов. В разверзнутой ране на груди извивалось что-то розовое и покрытое плесенью. Посреди пульсирующего сердца распахнулся глаз. Его зрачок сиял синевой полуденного неба.
Существо, которое было Карозом, взревело, и по всему его телу раскрылась тысяча ртов и глаз. Тень воина начала расти, пожирая слабый звездный свет, когда тело потянулось к потолку. Ариман ощутил, как размываются физические очертания коридора, будто исчезая за ревущим пламенем. Он увидел, как кровь на палубе затягивает коркой инея. Некоторые воины Терзания еще бежали, но многие падали на палубу, дергаясь в судорогах. Затем, не успев издать ни звука, все они исчезли в тени. Демон, который вселился в Кароза, стал вырисовываться все отчетливее. Свет псайкерского меча угас, будто задутая свеча. Ариман увидел лицо псайкера, бледное, окруженное психическим капюшоном. Воин продолжал крепко сжимать отключившийся меч.
Демон повернулся к Ариману и посмотрел на него тысячью пар глаз.
― Ариман, ― произнес он, одновременно шепча и смеясь.
«Нет», ― прокричал голос у него в разуме. Но он стих, когда его пронзила волна силы, неся с собою разноцветные воспоминания. Ариман почувствовал пыль равнины под Башней Магнуса, увидел своих братьев в тысяче вспышек прозрения: их плоть вырывалась из доспехов, тела растекались и затвердевали, словно в ночном кошмаре. Он увидел Ормузда, своего настоящего брата, давным-давно умершего. Затем воин увидел лицо, ему незнакомое, лицо с рогатым шлемом и глазами, горящим, словно умирающие звезды.
