В этом пагубном месте дети двух темных богов объединили силы для войны, которая не была похожа ни на одну другую. Сигнус Прайм был плацдармом в грубой материальной реальности, и каждый из них знал, что начавшаяся в этот день битва будет повторяться миллион раз на бесчисленных мирах в грядущих тысячелетиях.
Среди этого безумства, ливня лазерного огня и воплей огромная крылатая слеза, выкованная из адамантия и бронзы, выжгла черный след на израненном небе планеты.
Не имея возможности остановить свое падение, «Красная слеза» нырнула в гравитационный колодец Сигнуса Прайм и вошла в атмосферу в мерцающем потоке оранжевого пламени. Языки плазменного огня облизывали нижнюю поверхность корпуса, обвивая тонкий киль боевой баржи сверкающими полосами электромагнитных разрядов. Антенны и тонкие стволы излучателей плавились и скручивались из-за постоянно увеличивающейся температуры, словно листья растений, столкнувшихся с яростью лесного пожара. Протяжный звериный стон прозвучал по всей многокилометровой длине огромного корабля, корпус деформировался, испытывая нагрузку, на которую не был рассчитан.
«Красная слеза» была могучим кораблем, предназначенным для испытаний сотнями войн, а не каким-то изящным солнечным парусником или ксенояхтой с тонкой обшивкой. Нет, боевая баржа была выкована в вакууме для глубин межпланетного космоса. Флагман легиона построили не для того, чтобы при посадке его корпус контактировал с атмосферой. Колесница примарха была создана для того, чтобы жить и умереть в пустоте, но Афина ДюКейд изменила ее судьбу одним выстрелом.
«Красная слеза» падала, с пронзительным воплем пройдя терминатор. Навстречу ей медленно поднимался изгиб горизонта Сигнуса Прайм.
Из-за оглушительного грохота в коридоре Кассиилу приходилось кричать, чтобы его услышали.
— Ты можешь сделать это или нет?
Палуба под сержантом и его людьми ходила ходуном. Технодесантник Кайде стоял на коленях возле центрального люка, ведущего на мостик, одной рукой опираясь на палубу, а другую по локоть засунув в открытую панель возле механизма управления. Взгляд был рассредоточен, создавая неверное представление о его исключительной концентрации.
— Ты можешь открыть его? — спросил Кассиил, оглянувшись на Лейтео. Второй Кровавый Ангел поднял мелтаган, демонстрируя готовность направить его на заблокированный люк, как только будет отдан приказ.
Стоявший рядом Сарга нахмурился и пробормотал под нос что-то о гиблом деле. Кассиил и его маленький отряд оказались в нужном месте и поспешили к мостику, когда боевая баржа вошла в неконтролируемое падение. Но теперь между ними и командной палубой находилась бронированная переборка, слишком толстая для лазерных резаков. Унылая оценка Кайде не обрадовала, даже с мелтаганом Лейтео понадобятся часы, чтобы прожечь противовзрывной люк.
— Я могу открыть его, — сказал, наконец, технодесантник. Что-то внутри панели заискрило и зашипело, наполнив коридор горячим запахом электричества. Люк заскрипел и скользнул назад на гидравлических поршнях, открыв перед легионерами многоуровневое пространство мостика.
Когда Кассиил повел легионеров внутрь, на них хлынула вонь сожженного стекла и горелой плоти. Следовавший рядом с сержантом Сарга водил по сторонам болтером. Каждый серв экипажа и сервитор, каждый матрос и офицер лежали мертвыми на своих постах или полу. Многие погибли, спасаясь бегством, лазерные ожоги оставили на их спинах влажные розовые раны.
Лейтео поморщился, последовав за ними.
— Новое безумие. Это они убили друг друга? Почему?
Кассиил не ответил, пройдя мимо командного трона к вершине мостика. Лежащая перед ним на палубе командир корабля выглядела грудой обожженной кожи, накрытой смятыми шелками ее изящного плаща.
Сержант отвернулся и посмотрел в огромный иллюминатор. Он увидел, что стреловидный нос «Красной слезы» охвачен огнем.
— Выживший! — крикнул Кайде у одной из ниш управления.
Сержант подошел и увидел человека, лежащего в вязкой красной луже. На нем была форма офицера связи второго класса. Запах крови наполнил ноздри Кассиила. За личиной боевого шлема Кровавый Ангел рефлекторно облизнул губы.
— Этот не выживет, — холодно сказал Кайде, и бледность лица вокс-офицера доказывала правоту технодесантника. — Где ходит Мерос, когда он нам нужен?
— Не имеет значения, — сержант наклонился к умирающему матросу. — Скажи мне, кто это сделал.
— Адмирал, — сухой, слабый шепот едва был слышен в постоянном грохоте корпуса, — убила нас.
Кассил оглянулся на уничтоженные панели рулевого управления и мрачно кивнул.
— Да. Похоже, она это сделала.
Офицер умер, больше ничего не сказав, и Кайде оставил его, поднявшись. Он осмотрел суровым взглядом искореженные механизмы управления, покачав головой.
— Какое-то безумие. Ни один пульт не остался целым.
— Их можно починить? — спросил сержант.
— Да, — ответил Кайде. — Но за несколько часов, с дюжиной технобратьев и сервиторов. Этот корабль рассыплется на тысячу километров по стратосфере задолго до этого.
— Ты так быстро списываешь со счета мой корабль и его силу? — голос заставил всех повернуться, а затем склонить головы.
Ангел вошел на мостик в сопровождении двух сангвинарных гвардейцев и капитана Ралдорона. Даже при таких обстоятельствах Кассиил и его люди немедленно преклонили колени, демонстрируя верность господину.
Но примарх воздержался от протокола, предпочитая прямоту. Он оценивающе посмотрел на Кайде.
— Ты знаешь, сколько лет этому кораблю, мой сын?
— Да, о Великий, — ответил технодесантник. — «Красная слеза» входила в состав великого флота вашего отца до начала Великого крестового похода.
Сангвиний кивнул.
— Она символ нашего легиона, и ее время еще не прошло. — Его золотой доспех мерцал, отражая свет далеких огней, отбрасываемых на мостик. Ангел прошел по обломкам к командному трону.
Когда взгляд примарха скользнул по телам павших, Кассиил увидел на лице своего властелина печаль. Сержант заморгал от шока, Ангел был так далек от смертных сервов, даже от своих генетически созданных сыновей, что Кассиил всегда считал его выше столь обыденных эмоций. Не черствым и равнодушным, а просто… выше них. Увидев даже на миг, как Сангвиний демонстрирует такое огорчение, Кровавый Ангел по-новому взглянул на своего повелителя. Сержант задался вопросом, проживет ли он достаточно долго, чтобы поразмыслить над этим.
Ралдорон стоял рядом с Саргой, всматриваясь в поврежденный гололит.
