Вульфе смотрел, как крутится минутная стрелка хронометра, всей душой желая ей замедлиться, но та вместо этого словно шла ещё быстрее. Фоновый шум интеркома шипел в ухо, прерываемый время от времени подтверждениями, когда Вульфе отдавал команды Мецгеру или напоминал всем о необходимости вести наблюдение за любыми появлениями оружейного огня в темноте. Но все те редкие орки, которых они встретили, были лишь зелёными трупами. Они валялись на дороге в окружении человеческих тел. Вульфе предположил, что боевая стая прошлась на север к Циммамару, убивая встреченных по пути беженцев.
Фары танка время от времени выхватывали стайки мальдротид, бесшумно плавающих в темноте и пирующих свежими трупами. Хольц и Висс, так же раздражённые зрелищем, как и желая отвлечься, запросили разрешения пострелять по жутким падальщикам, но Вульфе отказал. Стрельба и вспышки выстрелов могли привлечь нежелательное внимание. Он так и представлял себе, как орки затаились у обочины дороги в темноте, только и ожидая проходящую мимо цель.
Где-то на полдороге между пиком Гормана и Банфри, когда пройти оставалось чуть больше семидесяти километров, в воксе раздался голос Дессембры.
«Вы должны признать, сержант», — сказала она, — «что на такой скорости у нас нет никаких шансов успеть к отлёту».
— Я надеюсь, вы не предлагаете сдаться? — кисло ответил Вульфе. — Мой танк не создан для гонок, но водитель выжимает из него всё что можно.
«Я не сомневаюсь в нём, но думаю, вы не поняли, что я хочу сказать. Моя «Химера» легче и гораздо быстрее, чем ваш танк. Я полагаю, что раз мы более не находимся под непосредственной угрозой нападения орков и не нуждаемся в вашей защите, я могу отдать приказ своему водителю покинуть колонну и уйти вперёд. Крайне важно, чтобы наш груз дошёл до генерала Курдхайма. Я уверена, вы поймёте».
«Ну вот тебе и на, — подумал Вульфе. — Меньшего от тебя, Дессембра, не следовало и ждать».
— Тогда, Император дай вам скорости, — холодно ответил он в вокс.
«Химера» вышла из кильватера «Прощальной молитвы», обогнала её справа и пошла впереди. Однако, вопреки ожиданиям Вульфе чёрный бронетранспортёр не унёсся вперёд.
«Останови танк», — приказала Дессембра.
— Что?
«Я сказала — останови танк, сержант. Прикажи водителю немедленно остановиться».
Вульфе сделал как приказано. Висс и Зиглер повернули к нему нервные взгляды. Последнее, что они могли сейчас сделать — это потерять момент движения. «Химера» притормозила впереди, слабо подсвечиваемая фарами «Прощальной молитвы». Полстука сердца спустя открылся задний люк. Дессембра появилась в ослепительном белом свете, нетерпеливо маша рукой.
«Поторапливайтесь, сержант!» — раздался в воксе её голос. — «Если вы и ваш экипаж не будете на борту меньше чем через минуту…»
Вульфе едва поверил своим ушам.
— Все наружу, бегом! — приказал он. — В «Химеру», чёрт вас дери! Бросайте всё, бегом!
Залязгали распахиваемые люки. Вульфе подтянулся наверх и вылез из башенки, как раз увидев, как Мецгер выбирается из своего люка спереди танка. Хольц вывалился задом наперёд из спонсонного люка и приземлился с хеканьем на спину. Сейчас было не до грациозных выходов.
Вульфе добежал до задней двери «Химеры» и встал там, подгоняя криком солдат. Только когда все забрались внутрь, он влез сам, захлопнул и запер люк. Он услышал, как Дессембра сказала: «Пожалуйста, полный вперёд, капрал Фихтнер!», и машина рванула вперёд, ускорившись резким рывком.
Дессембра прошла через узкий пассажирский отсек и остановилась перед Вульфе. Она кивнула ему раз, затем, не отводя взгляда, села напротив.
— Видите, сержант? — сказала она. — Возможно, я не такое чудовище как вы думаете, особенно когда обстоятельства позволяют определённую свободу.
Но Вульфе не собирался прощать ей всё так просто. Он сомневался, что вообще когда-нибудь сможет полностью избавиться от кошмарных воспоминаний о церковном подвале. Не говоря ни слова, он глянул вдоль отсека на остатки своего экипажа и увидел, что его смешанные чувства отражаются на их лицах. Даже Мецгер, бывший с ними меньше суток, выглядел хмурым.
Дессембра проследила за его взглядом:
— Что с вами со всеми? Вы должны быть благодарны. Ваши шансы на спасение теперь значительно увеличились!
Печальная улыбка изогнула края губ Вульфе:
— Мы благодарны, старшая сестра, но мы также и скорбим.
Говоря так, чтобы услышал экипаж, он добавил:
— «Прощальная молитва» была самым лучшим танком, которым я имел удовольствие командовать. Она была надёжной и отзывчивой, меткой и неостановимой.
Его экипаж кивал в молчаливом согласии.
— С благословения Императора, её неукротимый дух вселится в другую достойную боевую машину. Пусть она переродится, чтобы сражаться во славу Империума.
— Аве, Император! — хором протянул экипаж.
Дессембра кивнула:
— Аве, Император! — затем крикнула в отсек водителя, где рядом с капралом Фихтнер ехала самая молодая из её аколиток: — Сестра Меллахд? Гимн, если вы не против. Что-нибудь, чтобы скоротать дорогу обратно.
Овальное красивое лицо аколитки появилось в переднем конце отсека:
— Что мне спеть, старшая сестра?
С едва заметной улыбкой Дессембра произнесла:
— «Круши врагов, Его блестящий молот».
Хорошо известная и любимая песня бронетанковых полков Кадии.
В то время, как чистый высокий голос Меллахд заполнял отсек, ободряя души солдат, Вульфе оцепенело следил за своим хронометром, завороженный неумолимым ходом стрелок, отсчитывающих минуту за минутой.
58000 км от Пальмероса, система Даррос-3, сегментум Соляр, 11:31 по корабельному времени (0 ч 0 мин до уничтожения планеты)
Огромный имперский военный корабль «Рука Света» отворачивал от Пальмероса, битком набитый спасёнными людьми и техникой. Большинство столпилось у огромных окон галерей, где все вместе они стали свидетелями смерти имперского мира. Для некоторых подобная наводящая ужас жестокая красота была слишком сильным переживанием. Десятками люди падали в обморок.
Вульфе предпочёл не смотреть, в отличие от остального экипажа.
Когда первый из проклятых астероидов Гхазгкулла Траки пробил дыру в поверхности планеты и зажёг глобальную огненную бурю, Вульфе в одиночестве стоял на коленях на холодной деревянной скамье в одной из множества небольших часовен корабля, и молился Императору за души погибших.
Он молился за Коля, за Штрайбера и за экипажи их танков. За Янса Гарвера, который погиб, верно служа Золотому Трону. И за Дольфуса Боршта — водителя и друга, который умер ещё днём на больничной койке.
