Туннель был шире, чем он ожидал, и пять человек и Кройц шли по нему в два ряда. Шахтеры отошли назад, чтобы позволить Гюнтеру идти впереди рядом с Херриксеном — вежливость, без которой он вполне мог обойтись. Даже с их шестью фонарями он мог видеть сквозь вездесущую пыль только на пару метров вперед. Там, где туннель разветвлялся — это было пару раз — он едва не врезался в стену. Он был рад, что Херриксен идет рядом, ведет его.
Гюнтер знал, что они приближаются, когда услышал тяжелые удары и вой буров. Вскоре маленькое кольцо света их группы слилось с другим светом, и в нем Гюнтер увидел блеск аугметических частей тел.
— Думаю, я упоминал, когда мы говорили, — сказал Херриксен, — что большинство людей отказываются работать в этом туннеле. Мне пришлось полагаться на сервиторов, а вы знаете, как с ними. Если за ними не присматривать постоянно…
Гюнтер кивнул, хотя ему было все равно. Здесь работали десять сервиторов, полулюдей, возможно, выращенных в баках. «Немногим лучше, чем мутанты», подумал он, хотя, по крайней мере, эти существа были запрограммированы служить Империуму.
Будучи сервиторами для работы в шахтах, эти создания были оснащены необходимой аугметикой, чтобы соответствовать здешним условиям. Их респираторы были соединены с плотью, сращены с костями, заменяя нижнюю половину лица. Вместо рук у них были буры и отбойные молотки, а мышечные стимуляторы и гормоны роста давали им достаточно сил для изнурительной работы, которая убила бы обычного человека. Гюнтер старался держаться от них подальше.
Больший интерес для него представляла колонна.
Она стояла у правого края туннеля, в метре или около того от его конца. Около двух метров в высоту — нет, немного меньше, даже чуть ниже роста Гюнтера. Она была похожа на небольшой обелиск, с пирамидальной вершиной размером с голову Гюнтера, и квадратным ступенчатым основанием, частично уходящим в стену туннеля.
Колонна была сделана из гладкого шлифованного камня — и, хотя Гюнтер не мог разглядеть точно в пыли и тусклом освещении, но ему показалось, что она слегка зеленоватого цвета.
— Что это за камень? — спросил он Херриксена, но штейгер только пожал плечами. — И что за знаки на нем?
Кройц наклонилась ближе, свет ее фонаря упал на колонну.
— Наверное, какая-то надпись, — сказал Херриксен.
— Это не похоже ни на один известный мне язык, — сказал Гюнтер. Хотя он понимал мысль Херриксена. Знаки действительно были похожи на некую надпись: последовательность символов, некоторые из них часто повторялись. Всего их было четыре ряда, опоясывавших колонну, и пятый у ее основания. Многие буквы — если это действительно были буквы — имели в своей основе окружность, но с тангенциальными или радиальными линиями, соединяющими их замысловатым образом.
— Похоже, снова начинается, — сказал один из шахтеров низким голосом, словно предвещая беду.
— Что начинается? — спросил Гюнтер.
Херриксен нахмурился.
— Ничего, — сказал он. — Это просто воображение.
— Разве вы не чувствуете? — запротестовал рабочий. — Это… это давление в голове? Как в прошлый раз, когда я смотрел на эту… эту…
И Гюнтер сейчас это почувствовал. Словно что-то росло внутри его черепа, пыталось выбраться наружу — и от этой мысли его затошнило.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, и симптомы стали немного легче. «Херриксен прав», подумал он. Рабочие просто воображают, и он, реагируя на их страх, делает то же самое.
Он снова открыл глаза, и увидел, что Кройц тянется к колонне — слишком поздно, чтобы закричать, предупредить ее, чтобы она не касалась камня.
Он почувствовал себя немного глупо, когда она сделала копию надписи своим вездесущим карандашом. Он ожидал, что что-то случится? Шахтеры вырубили эту колонну из стены туннеля, их руки касались ее тысячи раз…
— Думаю, я увидел достаточно, — быстро сказал Гюнтер, надеясь, что его голос не звучит слишком слабо, слишком жалобно. — Спасибо, что обратили мое внимание на это дело. Я… я поговорю с начальством об этом, и дам вам знать, что мы решили. А пока… пока этот артефакт никому еще не причинил вреда, думаю, можно продолжать работу и дальше, пусть в этом туннеле работают сервиторы. Мы должны выполнить норму.
Херриксен кивнул и повернулся, чтобы вести Гюнтера обратно тем же путем. Кройц, казалось, как-то странно не хотела уходить от колонны, но выпрямилась, сделала несколько последних заметок в инфопланшете, и послушно последовала за своим начальником.
Они едва успели отойти на шесть шагов, как один из шахтеров остановился и застыл.
— Вы слышите это? — спросил он. — Скажите, что слышите. Это гудение…
Они все остановились в тишине, прислушиваясь, и Гюнтер уже хотел сказать, что ничего не слышит, когда Кройц заговорила.
— Да, да, — сказала она. — Я слышу его.
Херриксен покачал головой.
— Акустика в этих туннелях может играть странные шутки с человеческим слухом. Это, наверное, сервиторы бурят…
— Думаю, вы правы, — согласился Гюнтер. — Я уверен, там ничего нет.
Он снова пошел вперед, но вдруг тоже услышал.
Сначала он подумал, что это механический шум, возможно, бурового оборудования в соседнем туннеле. Но когда шум звучал громче, он при этом становился более высоким и звучал как-то более… органически, пока не стал казаться хором эфирных голосов.
Гюнтер не хотел оборачиваться, не хотел снова смотреть на каменную колонну, но ничего не мог с собой поделать. Он обернулся через плечо, как раз в тот момент, когда рабочий сервитор, которого ничуть не волновали события вокруг, поднял груз руды и покатил его к выходу из туннеля, по направлению к Гюнтеру и его спутникам.
Когда сервитор проходил мимо колонны, он задел ее поверхность левой рукой.
Гюнтера ослепила яркая зеленая вспышка. Он отшатнулся назад, задыхаясь, моргая, на его сетчатке отпечатался силуэт скелета, рассыпающегося в пыль в этом ужасном свете. Потом, когда зрение начало проясняться, Гюнтер увидел оплавленную аугметическую руку, лежавшую в лужице шлака, но больше никаких других останков злополучного сервитора, к которому когда-то была прикреплена эта рука.
Шум стал теперь еще громче, пронзительный, словно визг буров. Херриксен сотворил знамение аквилы, и Гюнтер испугался, когда двое сервиторов — а потом и третий, и четвертый — оставили свою работу и опустились на колени перед колонной. Он никогда не видел, чтобы сервиторы вели себя так.
— Что… что случилось? — заикаясь, произнес один из шахтеров.
