Лишь одно мгновение Наследник смотрел ему в лицо, и этого хватило, чтобы понять: Рагневальд не уступит. Спорить не время, а Рагневальд и так позволил себе слишком много. Не сказав ни слова, Хеймир сделал стремительный выпад, и Рагневальд, не успев даже схватиться за раненый бок, тяжело рухнул на землю и закричал.
– Все назад! – непримиримо крикнул Наследник, широко взмахивая над головой окровавленным мечом. – То же будет с любым, кто меня не слышит! Именем Одина, все назад!
Толпа слэттов колебалась, к ночному небу летели крики изумления и ужаса. Сын конунга убил Рагневальда Наковальню! На самом деле тот не был убит, и каждый мог об этом догадаться, слыша крики Рагневальда, которого хирдманы наспех перевязывали. Он ревел не столько от боли, сколько от ярости и досады, что ему так решительно помешали, но от тех же ярости и боли он не мог произнести ни одного слова внятно, а только кричал, и дикий крик сильного мужчины, знатного и всеми уважаемого человека, внушал еще больший ужас, подавлял и наполнял растерянностью.
Всем вдруг показалось, что битва тянулась слишком долго и унесла слишком много сил даже у тех, кто не успел принять в ней участия. Толпа разом устрашилась содеянного и отшатнулась назад, прочь от пылающего круга. На квиттов больше никто не нападал, хирдманы Наследника встали между ними и толпой, и люди Стюрмира получили возможность выйти из усадьбы. Сжимая в руках оружие, они стояли толпой там, где их не доставало пламя. Не слишком понимая, что за перемена свершилась, к добру она или нет, они не сводили глаз со своих врагов и ждали.
– Разбирайте стену! – Хеймир махнул своим людям в усадьбу. – Дом еще можно спасти! Ломайте, пока не перекинулось! Живее!
Хирдманы бросились к стене; опомнившись, жители Эльвенэса засуетились, потащили ломы и крючья: в густо застроенном поселении умели тушить пожары. Какой-то говорлин, без шапки, с шальными веселыми глазами, лез в самый огонь, толкал, тянул, рушил, растаскивал и радостно кричал что-то по-своему, точно это не пожар, а пир.
Убедившись, что порядок восстановлен, Наследник убрал меч в ножны. Оглядывая озаренные пламенем хмурые лицо квиттов, он медленно прошел вдоль толпы.
Стюрмир конунг стоял там же, где и прорывался – перед проломом возле сгоревших ворот. Всю землю перед ними устилали тела слэттов, а рядом с Метельным Великаном стоял другой великан, очень похожий на настоящего – рослый, плечистый, опустивший к ноге секиру, покрытую кровью по самую рукоять. Лицо Вальгарда было спокойным и полным готовности в любое мгновение продолжить эту страшную жатву, и это спокойствие ужасало больше, чем самая дикая ярость. Даже Наследник внутренне дрогнул, зацепившись взглядом за это лицо, и не сразу сумел заставить себя посмотреть на Стюрмира.
Метельный Великан был суров, мрачен и полон решимости. Что бы там ни начал плести сын Хильмира, теперь-то он знает, чего стоят их лживые обещания и их притворная дружба!
Хеймир встретил его озлобленный взгляд и напрягся, задержал дыхание, одолевая внутреннее мучение. Иногда владение собой обходилось дорого и ему. Нет, все же хорошо, что им не бывать родичами!
– Я рад видеть тебя невредимым, Стюрмир конунг, – четко произнес Наследник, с трудом подавляя в себе резкую неприязнь к этому человеку. Ради него, потому что это было необходимо, он своей рукой ранил своего человека и злился за это на Стюрмира, как будто удар Рагневальду нанес сам конунг квиттов.
– Хорошо же ты принимаешь гостей, Хеймир сын Хильмира, – с суровым презрением ответил Стюрмир. – О таком вероломстве люди будут долго рассказывать.
Хеймир на миг стиснул зубы: он так же мало заслужил это оскорбление, как мало Стюрмир осознавал, что обращается к своему спасителю.
– Мой род ни в чем не нарушил законов гостеприимства! – отчеканил слэтт, усилием всей воли подавляя раздражение и почти ненависть к этому человеку, причине стольких трудностей и бед… – Мы не виновны в этом нападении. Слэтты не хотят твоей смерти. Ты знаешь, что я… что Хильмир конунг предлагал тебе три тысячи человек в войско и даже руку моей сестры Альвборг. Сделал бы он это, если бы хотел твоей смерти? Рагневальд Наковальня не имел сообщников в усадьбе конунга. А тебе стоит подумать, не имел ли он их где-нибудь еще! За морем, на Квиттинге! Наверное, родичам твоей жены Даллы так же мало нравилась мысль об этом браке, как и Рагневальду! Наши переговоры ведутся давно, ты это знаешь не хуже меня! О них могли узнать и на Квиттинге! Так что не ищи врагов здесь, Стюрмир конунг! Здесь ты еще можешь найти друзей, если захочешь. Но лучше бы тебе вернуться домой и поискать своих врагов там! Или ты забыл, что там есть еще один конунг квиттов?
Окончив речь, Наследник еще несколько мгновений смотрел в лицо Стюрмира, но не дождался ответа. Тогда он повернулся и резко взмахнул рукой.
– Расходитесь, добрые люди! – крикнул он в толпу.
Толпа дрогнула, шевельнулась, но никуда не пошла. Деревянная стена усадьбы уже почти догорела, на темной земле мерцал алый угольный круг, широкий и беспорядочный, вроде того огненного кольца, каким в некоторых землях освящают свежие курганы. Вокруг во тьме метались бесчисленные огни факелов. Везде виднелись растерянные и встревоженные лица, негромкий ропот, железный блеск оружия.
Хеймир снова повернулся к квиттам и окинул их внимательным взглядом. Выговорившись, он почти успокоился и решил больше не обращать внимания на Стюрмира.
– Если у вас есть убитые и раненые, мои люди помогут вам, – сказал он.
Квитты молчали, неуверенно переглядываясь. Ни убитых, ни даже раненых не оказалось, не считая одного человека, задетого копьем из-за стены еще до песни Вальгарда. И Вальгард, невозмутимо стоявший со своей секирой у ноги, ничуть тому не удивился.
Наследник удивился, но не подал вида.
– И я хотел бы знать: целы ли Даг сын Хельги и Сторвальд Скальд? – задал он другой вопрос.
Услышав свое имя, Даг шагнул вперед. Он лихорадочно старался сообразить, кому и во что же теперь следует верить. Наследник, которого он уже отнес к обманщикам и предателям, вдруг явился спасать их и спас, превратив страшный сон в тревожную, но вполне правдоподобную (потому что жив) действительность.
– Я рад, что ты невредим, Даг сын Хельги, – почти так же, как недавно Стюрмиру, сказал ему Наследник. Но при этом он бросил на молодого квитта только один беглый озабоченный взгляд, и Даг понимал, что сын конунга всего лишь отмечает вниманием самого знатного из гостей. – А где Сторвальд? Он пошел ночевать к вам.
– И я пришел! – ответил откуда-то из-за спин усталый голос, и между молчащими хирдманами протиснулся Сторвальд. – Но не могу сказать, что это была наибольшая удача в моей жизни!
