Несмотря на то что альгавийцам, казалось бы, удалось разгадать планы повстанцев и принять все меры, чтобы помешать их осуществлению, Бринсена беспокоило сразу несколько моментов. Во-первых, им так и не удалось схватить принца и айтану. Посланный отряд вернулся ни с чем. Среди захваченных и убитых при штурме женщин искомой айтаны не оказалось (как это определили колдуны, барон не знал, но в таком вопросе полностью им доверял), мальчишки в замке тоже не было. У пленников удалось выяснить только то, что и мальчик, и странная темноволосая женщина («худая такая, волосья висят, как взглянет – оторопь берет, глазищи синие-синие, таких и не бывает, аж жутко делается», – слушая рассказ служанки, барон наморщил лоб. Где и когда он еще слышал про неправдоподобно синие глаза?) действительно какое-то время были в усадьбе, но давно ее покинули вместе с графом ди Гордони и его сыном. Зато теперь Бринсен и колдуны знали имя айтаны – ее звали Лесси. Барон надеялся, что ему все-таки удастся установить, как она связана с повстанцами. Почему-то это очень интересовало Шо-Голи.
Второе, что беспокоило Бринсена, – то, что молодой графине ди Гордони удалось убежать от посланного отряда и исчезнуть непонятно куда. Посоветовавшись с колдунами, барон объявил графиню в розыск по всем альгавийским гарнизонам. И вскоре получил сообщение, заставившее его заскрежетать зубами от ярости – опять опоздали! Графиня две недели спокойно прожила в замке Смегнни, а потом помогла сбежать пойманному главарю повстанцев и сама скрылась вместе с ним.
И наконец, третье – непонятная ситуация на востоке. Альгавийцы не держали там крупные гарнизоны, но тех сил вполне должно было хватить, чтобы контролировать округу и еще выслать войска в подмогу к Картеви. И хватило бы, если бы на востоке было спокойно. Что там происходило, Бринсен толком не знал – слухи доходили самые противоречивые, а посланные в Гоун люди пока что не вернулись. Но то, что на востоке неспокойно, уже не вызывало сомнений. Поговаривали, что там уже уничтожено несколько альгавийских гарнизонов, поговаривали о массовой измене орситанских частей, поговаривали о вновь спустившихся в долины воинственных горцах… В любом случае ждать подкреплений с востока было нельзя. А жаль – узнав о сотрясавших Ор-Сите (уже полтора года как составную часть Соединенных земель Аль-Гави, между прочим!) мятежах, армия Королевской Бары воспользовалась ситуацией и перешла в наступление. Герцог Сагрейн, а за ним и Шо-Голи, все меньше надеялись на верность орситанских частей. Уже было несколько случаев, когда отдельные роты поднимали старый флаг Ор-Сите и братались с барийцами, обращая оружие против сражающихся с ними бок о бок альгавийцев. Пока такие инциденты удавалось достаточно безболезненно ликвидировать, но это пока… Нет, в который раз думал барон, с повстанцами, принцем и айтаной нужно разобраться как можно быстрее – чтобы высвободить силы против Бары и направить внимание шарритов на западный фронт.
Одинокого всадника на пустой дороге они догнали уже под вечер. Услышав топот большого отряда, путник даже не сделал попытку скрыться, лишь отодвинулся к обочине, освобождая дорогу. Они уже почти проехали мимо, когда Лесси вдруг посмотрела всаднику в лицо и натянула поводья.
– Итон! Это ты?!
Нолни – это действительно был он – просветлел.
– Лесси, милая! Вот так встреча!
Отряд остановился, некоторые пираты спешились, из кареты выглянула любопытная физиономия Армана. Итон тоже слез с лошади, попытался обнять Лесси, но девушка в последний момент чуть отстранилась.
– Здравствуй, Ит, ты как здесь оказался? – с улыбкой спросила она.
– Да так, – уклонился от ответа Нолни. – Ездил по одному поручению в Дундрут, сейчас возвращаюсь на север, к нашим. А ты?
– Мы тоже едем на север, Ит. К Марису. И везем ему принца.
– Кого?!
– Армана, наследного принца Ор-Сите, Итон. Я нашла его.
Нолни растерянно смотрел на девушку, потом вгляделся внимательнее и нахмурился.
– Что с тобой, Лесси? – напряженно спросил он. – Ты… изменилась.
– Я стала ведьмой, Итон, – просто ответила девушка.
– Стала… кем? – отшатнулся Нолни.
– Ведьмой, – подтвердил подошедший Дрогов.
Итон враждебно посмотрел на капитана.
– Вы тоже здесь? – холодно спросил он.
– Как видите.
– И что это вас, пирата, все время по суше носит? Опять заблудились?
– Итон! – Сердце Лесси сжалось. Ну зачем он так? Зачем сразу начинать ссориться? Ох, не выйдет из этой встречи ничего хорошего…
– Итон, нам нужно довезти принца до Мариса, – попыталась она спасти положение. Нолни тяжело посмотрел на нее.
– Капитан Дрогов, нам с вами давно надо поговорить, – отчеканил он.
– Ну говорите. – Дрогов спокойно выдержал недобрый взгляд Итона.
– Лес, отойди, пожалуйста.
– И не подумаю! – Она с тревогой переводила глаза с одного на другого. Ну прям как мальчишки! Ведь взрослые мужики уже! И Кен тоже хорош! Почему он позволяет Итону нарываться?
– Отойди, Лес, все в порядке. – Дрогов встретился с ней взглядом, будто поцеловал. – Не беспокойся.
Лесси развернулась и ушла в карету к Арману и старому графу. Как ей сказать Итону? У нее же язык не повернется!
– Что случилось, госпожа Лесси? – подошел к карете Джастин. – Кто это?
– Это Итон Нолни, – рассеянно ответила девушка, глядя туда, где разговаривали мужчины. Итон возвышался над Дроговым – рядом с Нолни любой казался маленьким, – и Лесси явственно чувствовала исходящую от него угрозу.
– Из ваших?
– Да.
Она не слышала разговор, но хорошо догадывалась о его содержании. Она видела, как сперва рука Нолни легла на эфес, а через несколько мгновений к оружию метнулась и рука Дрогова. Сердце ее замерло. Великие небеса, что же они делают?! Итон все-таки вынул саблю, но капитан сложил руки на груди и покачал головой. И Нолни будто сломался, как-то сразу сник, опустил голову. Дрогов неторопливо развернулся и пошел прочь. Не в силах больше сидеть в карете, Лесси побежала ему навстречу.
– Что ты сказал ему? – спросила она у мужа.
– Правду, – ответил Кейен. – Я сказал ему правду.
Лесси с тревогой обернулась на Нолни. Тот стоял неподвижно, словно изваяние, потом поднял голову, поймал ее виноватый взгляд, подошел.
– Это правда? – тяжело спросил он. – Ты стала женой этого… пирата?
– Да, Итон. – Она не отвела глаз. – Я люблю Кена, и я стала его женой.
Еще несколько мгновений он смотрел ей в лицо, кривя губы, будто пытаясь удержать рвущиеся наружу слова.
– Что ж… Желаю счастья, – выдавил он из себя наконец. Развернулся и, тяжело ступая, отошел к своему коню. Неторопливо стреножил, сел рядышком на обочину, глядя на заходящее солнце. Лесси молча смотрела на него и не чувствовала ничего, кроме жалости.
