— Ммм. Хрргх. Он меня забрал! Уволок в небо! Император. Проклятый богами Император.
— Ты отомстишь, Ангрон. Уже скоро мы вновь ступим на Терру, обещаю тебе.
— Мои братья, — продолжал тихо бормотать Ангрон, не слушая клятву брата. — Мои сестры. Все рабы. Рабы-гладиаторы с арен. Для верховых, которые держали нас на цепи, наши жизни были как грязь. Но хозяева заплатили, о, как они заплатили. Когда мы вырвались, этот мир запылал. Он горел. Клянусь тебе в этом.
Второй примарх медленно и понимающе кивнул.
— Я тебе верю.
Ангрон все еще слышал только призраков в своем разуме.
— Война все тянулась и тянулась. Сезон за сезоном. Город за городом. Реки покраснели от крови верховых! Мы дрались. Дрались повсюду, клянусь. Верховые атаковали нашу стену щитов у Фалькхи. Они на нас напали! Так приказали их аристократишки, и они попались на приманку. Я до сих пор слышу гром, с которым сошлись наши ряды. Слышишь? — он перевел бешеные глаза на Лоргара. — Ты слышишь гром?
Лоргар улыбнулся. На его расписанном рунами лице было выражение безжалостной доброты.
— Слышу, брат.
— Но время года сменилось, и мы отступили. Нам пришлось бежать в горы, к хребтам, чтобы пережить зиму. За нами шло слишком много армий верховых, у них были лазеры, гранаты и пулеметы, которые трещали днем и ночью. Я поклялся, что умру в горах вместе с братьями и сестрами. Мы были свободны. Это была наша смерть. Смерть, которую мы заслужили, смерть, которой мы хотели. Мы смеялись и подзывали их ближе. Верховые ублюдки!
Ангрон развернулся, второй раз переживая тот миг, вскочил на валун и широко раскинул руки. Он закричал — нет, завопил — с хохотом бросая вызов небу.
— Идите и умрите, псы из Деш`еа! Я Ангрон с арен, рожденный в крови, выросший во мраке, и я умру свободным! Давайте, поглядите, как я бьюсь в последний раз! Разве не этого вам надо? Разве не этого вы всегда хотели? Подходите ближе, сучьи трусы!
Кхарн смотрел, как его примарх стоит на усиливающемся ветру, и наблюдал, как история повторяется в такт безумному воспоминанию. Ангрон вскинул цепные мечи, имитируя первые удары той последней схватки. Каждый взмах сопровождался ревом зубьев. Собравшиеся легионеры застыли на месте, молча следя за происходящим.
— А потом. Потом. Хрргх. Император. Мммм. Император. Он похитил меня, запер, бросил в темное брюхо «Завоевателя». Телепортировал на орбиту, хотя в то время я ничего не знал о подобной технологии. Я был один, один во мраке. А мои братья и сестры умирали здесь. Умирали без меня. Я поклялся. Мы все поклялись. Поклялись стоять, драться и умереть. Вместе. Вместе.
Ангрон раскачивался вперед и назад. Его клинки опустились, а взгляд утратил осмысленность.
— Император. Верховая мразь. Когда Гор позвал, я дал слово. Дал слово потому, что жил, хотя должен был умереть. Это не дар. Он сделал меня предателем! Заставил меня нарушить единственную важную клятву! Я выжил, а мои братья и сестры умерли здесь, а их кости достались грызунам, ветру и снегу.
Братья не обращали на окружающих воинов внимания, как будто были одни. Лоргар снова подошел к Ангрону, стараясь не касаться его, но Кхарну показалось, что в голосе Несущего Слово появилась коварная заботливость.
— Нет эмоции чище, чем ярость, — произнес Лоргар. — Нет цели праведнее, чем месть.
Во взгляде Ангрона забрезжило узнавание.
— Да, месть. Расплата. Пища для души, брат.
— Чем ты отличался? — спросил Лоргар. — Почему наш отец так с тобой обошелся?
Ангрон пожал плечами, отмахиваясь от безрадостного сочувствия в голосе брата.
— Ты сохранил этого осла Кор Фаэрона. Русс — своих побратимов. У Льва остался Лютер. Люди — братья и приемные отцы — спасенные и вознесенные в ряды Легиона. Но не я. Не Ангрон, нет. Император телепортировал своих позолоченных кустодиев вниз, чтобы помочь мне и моей армии? Нет. Выпустил Псов Войны и приказал им сражаться, биться рядом со мной? Нет. Спас моих братьев и сестер так, как уберег и возвысил ближайшего сородича Льва? Как почтил Кор Фаэрона? Нет, нет и нет. Никакой жалости к Ангрону. Ангрону Клятвопреступнику. Ангрону Предателю.
Пожиратель Миров спрыгнул с камня, глядя на кости, но продолжая обращаться к Лоргару.
— Он провел на моем родном мире недели, как с тобой на Колхиде, Вулканом на Ноктюрне и Руссом на Фенрисе? Нет. Император не устраивал состязаний в силе и твердости духа с Ангроном Рабом. Не было недель смеха, веселья и залечивания ран, нанесенных планете. Вместо этого он лишил меня прожитой жизни и заслуженной смерти. Заставил нарушить клятву, которую я дал нуждавшимся во мне.
Во взгляде Лоргара появилась ярость.
— Но почему? Почему он дал твоей армии умереть? Почему он похитил тебя во вспышке телепортации, хотя мог задержаться, как он это делал на многих других планетах? На орбите был Легион — твой Легион, Ангрон. Один-единственный приказ, и они бы обагрили клинки рядом с тобой, спасая твою армию мятежников и славя тебя как генетического предка. Но он удержал их, как держал тебя.
По подбородку Ангрона потекла густая влажная слюна.
— Я уже не узнаю, почему. Он мне так и не ответил. Но он заплатит, как заплатили верховые. И когда я окажусь перед ним на Терре, я спрошу снова. И тогда, Лоргар, наш отец даст ответ.
Несущий Слово вздохнул, поддавшись какому-то своему возвышенному переживанию.
— Ты заслуживаешь ответа.
— Деш`еа, — произнес Ангрон. — Я должен там побывать. Должен взглянуть, кто правит в городе, который заявлял свои права на меня. В городе, который убил моих братьев и сестер.
— Как пожелаешь, — согласился Лоргар. — Как пожелаешь.
Ее уязвило, что праксуарий оказался прав. Несмотря на поспешное прибытие, они выглядели мирно. В донесениях сообщалось, что тысячи и тысячи их высаживались на равнине за пределами города, несомненно выгружая армию, однако не атаковали сам Деш`еа. Оставшись у королевского трона, она руководила процессией офицеров, которые снабжали ее свежими данными и рапортами наблюдателей, нашептывая в ухо и передавая информационные распечатки.
Праксуарий прямо сидел на троне. Он был вдвое ниже отца и вдвое нелепее того напыщенного глупца. Символом его власти был амулет из полированного серебра в форме сжатого кулака. Юный Тибарал носил его на шее, хотя тот свисал почти до самого живота. Он постоянно вздыхал, словно на его плечах лежал груз целого мира.
— Сколько домов мобилизовано? — спросила Ошамай у одного из младших командиров. Тот нервничал, это было видно по глазам, однако гладко справлялся с волнением, маскируя его расторопностью занятого делом солдата.
