К утесу во главе измученных всадников на всхрапывающих и взмыленных конях, огибая усеянное телами поле, подъезжала Келл.
— Генерал Келл, — Нунан улыбнулся, — рад видеть тебя в добром здравии. Что цардиты?
— Отступили, — отвечала она, в то время как ее взгляд и взгляды всех кавалеристов были устремлены на мертвых. Некоторые из них еще тлели, хотя ходившие по полю легионеры делали все возможное, чтобы потушить тела. — Не знаю почему. Они почти разделались с нами, но… что произошло здесь?
— Святотатство и осквернение!
— Глас Бариас, помолчи! Помни свое место. — Нунан снова повернулся к Келл. — Мы поговорим потом. Лучше всего отвести ваших лошадей в тыл. Здесь у нас еще много работы.
— Ты в порядке, Павел?
Нунан покачал головой.
— Тут у нас никто не в порядке, Дина. — Он возвысил голос. — Медвежьи Когти! Мы должны расчленить и захоронить всех наших павших. Помните, вы делаете Божье дело, и я буду с вами. Сегодня вы все — герои Конкорда! Сегодня вы должны почтить ваших товарищей и помолиться за них.
Бариас открыл было рот, чтобы заговорить, но Нунан ухватил его за плащ и сильно дернул.
— А ты, глас Бариас, делай, что тебе положено как служителю Всеведущего, но не вздумай сеять в моем легионе раскол и смуту. Каковы бы ни были твои чувства, нам по-прежнему противостоят шесть тысяч цардитов, и перед лицом врага мы должны сохранять единство. Я ясно выразился?
— Генерал Нунан…
— Я ясно выразился?!
— Да, генерал.
— Хорошо. Отнесите тела к деревьям, чтобы предать их земле. Когда закончите, я буду с хирургом, моей женой и послом.
Нунан повернулся и прямо сквозь толпу легионеров, порядок в рядах которых с трудом восстанавливали центурионы, направился к Роберто, с понурым видом возвращавшемуся к утесу.
— Это нужно было сделать, Павел, — сказал он, когда Нунан окликнул его. — У нас не было другого выхода.
— Чему мы положили начало, Роберто? И чем это закончится?
859-й Божественный цикл, 35-й день от рождения генастро
Раздраженный крик Гориана привел к тому, что все побежали. Он пытался скрыть боль, но в голове его тяжко стучала кровь, и он понятия не имел, добился ли успеха. В те последние мгновения Гориан утратил контроль над ними. Воля мертвых, которую было так легко подавить, вдруг заявила о себе в момент величайшего страха.
В результате он чувствовал слабость и опустошение и одновременно ярость и нешуточную растерянность.
— Что они сделали, отец? — спросил Кессиан, все это время находившийся рядом, снабжая его энергией, которая позволяла Гориану руководить сражением.
Мальчик, несмотря на потрясение, чувствовал себя хорошо, но ведь он был просто проводником, а не созидателем.
— Они сожгли их, — выговорил Гориан, с трудом веря собственным словам. — Последователи Всеведущего обрушили огонь на своих соотечественников! Они отказали им в объятиях Бога. Это им даром не пройдет! Это мой народ. Я подниму его снова. Они не имели права! Не имели права так поступать с моим народом.
Гориан почувствовал, что гнев придал ему новые силы. Перед ним стояли двое предводителей мертвых и Рин-Хур, сын короля Царда.
— Ты проявил слабость, Вестфаллен? — спросил принц.
— Это преступление! — выкрикнул Гориан. — Преступление, которое не останется безнаказанным.
— А наказывать кто станет, ты? — Рин-Хур даже не попытался скрыть насмешку. — Но ведь ты лишился своего воинства. А без него ты бессилен.
Гориан покачал головой.
— Не совершай этой ошибки, Рин. Никогда.
— Нам следовало еще немного нажать. Я мог разбить их кавалерию, а потом мы накинулись бы на них всеми силами и разбили. Твое промедление завело нас в тупик. Но мы еще можем сегодня одержать победу. Их ряды расстроены. Отдай приказ о наступлении.
— Нет, — покачал головой Гориан. — Мы не можем рисковать. Мы уже победили, укрепления в наших руках, и новые мертвые пополнят наши ряды. Твое предложение ничего не даст. К тому же они оказались способны на то, чего мы не предвидели.
— Ты не предвидел. Но ни меня, ни любого воина Царда не удивит ничто из содеянного ими. Откровенно говоря, у них нет Бога. Они демонстрируют набожность, когда это им выгодно, а если нет — с легкостью отворачиваются от своей веры. Сам факт процветания Восхождения достаточное тому подтверждение. А сегодня мы получили еще одно, более яркое.
— Это ничего не меняет. Мне нужно подумать, и мне нужно отдохнуть. Я должен довести до сведения наших сил в Атреске и Гестерне, что здесь произошло. Потом мы выступим снова.
— Это смехотворно! — вспылил Рин. — Если выступать, так именно сейчас. Они в полном беспорядке, толпятся под своим утесом как стадо. Перебьем их сейчас и спокойно двинемся дальше.
— Ничего подобного мы делать не будем, — невозмутимо произнес Гориан. — Они никуда не денутся. Ты можешь выступить, чтобы окружить их, но не более. Я хочу, чтобы они находились на моем пути. Желательно целые и невредимые. Во главе с Роберто Дел Аглиосом, который поведет их в бой у ворот Эсторра.
Рин уставился на Гориана с нескрываемой ненавистью.
— Мой отец допустил серьезную ошибку, поручив тебе командование в этой кампании.
— Я обязательно сообщу ему твое мнение. А сейчас оставь меня. У меня много дел, и мне нужно набраться сил.
— Ты некомпетентен, Гориан Вестфаллен. Мой отец поймет это и передаст командование мне.
Гориан рассмеялся.
— Твои протесты нелепы. Я здесь приказываю потому, что только я могу гарантировать победу наших объединенных сил. Никто не отнимет у меня командование. И менее всего ты, мой принц.
— Посмотрим, Вестфаллен! Посмотрим.
Рин-Хур развернулся и вышел из комнаты. Предводители мертвых остались. В комнате было холодно. В очаге развели огонь, но его тепло еще не прогрело помещение. Условия обитания в крепости не предполагали уюта и комфорта, но зато она сама, как истинная твердыня Конкорда, была крепка и прекрасно приспособлена для обороны. Более того, тут имелось множество выходов и троп, позволявших, если дело запахнет жареным, пробраться обратно в Цард или затеряться в пустынных землях Конкорда.
— Предводитель Гарант захвачен живым, — объявил Гориан.
Оба предводителя мертвых даже не моргнули. Они стояли, касаясь друг друга плечами. Странные люди — жрецы, тюремщики и палачи одновременно. Цардиты, умевшие поддерживать связь с теми, кто ушел из жизни в смерть. Понять это было невозможно, но отрицать тоже, и Гориан не оставлял попыток проникнуть в эту тайну. Они использовали энергию, недоступную никому, кроме Восходящих, однако, как это бывает у обладателей пассивного таланта, не понимали сути своей силы.
