И тут, схватив со стола лежащий перед ним огромный нож для ближнего боя, Владек вдруг со всего маха рубанул им по своей левой ноге. Широкое лезвие ударило по его колену и с гулким металлическим звоном отскочило от штанины форменных брюк.
— У вас что, аутентическая нога? — спросил шокированный Ларн.
— Аутентическая? Ха! Это было бы чудесно! Вот только, наряду со всем остальным, с бионикой тут страшная напряженка. Это «неподвижный протез левой ноги, модель три». Мне пришлось выменять его на детали выведенного из строя «Стража». Не говоря уже о том, сколько взял с меня проклятый апотекарий, чтобы мне эту штуку приладить!.. Ну а теперь, салажонок, думаю, самое время тебе наконец сесть за стол и перестать скулить… пока твой длинный язык и черная неблагодарность за мое гостеприимство не вывели меня настолько, что я понапрасну плесну этот прекрасный рекаф в твое глупое соплячье лицо!
Услышав в другом углу землянки чей-то смех, Ларн вдруг понял, что и остальные варданцы, должно быть, слышали каждое адресованное ему слово. С горящим от смущения и стыда лицом, с низко опущенными глазами, поскольку из-за залитых алой краской щек он ни с кем не хотел встречаться взглядом, Ларн придвинул стул и уселся напротив капрала.
— Хлебни рекафа, салажонок, — уже миролюбиво произнес капрал, и стало ясно, что буря гнева утихла так же быстро, как и началась. — Давай начнем снова. Ты и я. С чистого листа. В конце концов, я знаю, у тебя был тяжелый день, и нужно делать на это скидку. Не так уж часто гвардейцу доводится обнаружить, что его высадили не на ту планету!
— Так вы об этом знаете?! — изумленно воскликнул Ларн. — Вам что, рассказал это кто-то из тех, кто был со мной в траншее? Репзик сказал?
— Репзика больше нет, салажонок, — произнес Владек. — Он погиб во время последней атаки. Мы, кажется, говорили с тобой о хороших людях? Ну так вот: Репзик был одним из самых лучших. Я знал его в общей сложности почти двадцать лет. Еще с Вардана. Даже раньше, чем нас обоих записали в Гвардию. Я рассказал, как я выменял себе эту ногу на детали механического «Стража»? Так это Репзик вызвался пойти на нейтральную полосу, чтобы мне их достать. Как я уже тебе сказал, хороший человек! Но если отвечать на поставленный тобой вопрос, то нет. Это не Репзик рассказал мне о твоем несчастье. Это был Келл. Впрочем, к тому времени я уже все равно успел узнать об этом из других источников.
— Из других источников? Откуда же?
— От Космического Флота. Около получаса назад командование сектора передало с еще находящегося на орбите транспорта сообщение, в котором нам предписывалось информировать только что выброшенную ими роту гвардейцев о том, что эта планета на самом деле не Сельтура Семь. Похоже, в спешке и суматохе выброски они совсем забыли вам сказать об этом. Достойная сожаления ошибка, произошедшая в результате временного сбоя в системе коммуникаций. Вот в точности их слова, если не ошибаюсь. СНАФ, как мы здесь называем подобные случаи.
— СНАФ?
— Ситуация Нормального Абсолютного Форс-мажора. Этот удачная аббревиатура частенько используется здесь, в Брушероке. Хотя вместо форс-мажора, если хочется, можно вставить и какое-нибудь другое слово.
— Но раз они осознали свою ошибку, не означает ли это, что меня вскоре отсюда отзовут и куда-нибудь перенаправят? — спросил Ларн, и сердце его вновь наполнилось надеждой.
— Нет, салажонок. Честно говоря, когда с транспорта поступило сообщение о недоразумении с твоей ротой, это была, скорее, сопутствующая информация. Главной же целью их послания было потребовать у нас отчета о том, что за ерунда произошла с их драгоценным десантным модулем. Мне сказали, что их реакция, когда они узнали, что модуль был сбит и никогда уже к ним не вернется, была неподражаемой. Теперь они уже, вероятно, снова в пути и далеко от этой планеты.
— Так, значит, я здесь застрял? — угрюмо спросил Ларн.
— Как и все мы, салажонок, — подтвердил Владек и, нагнувшись, начал копаться в стоявшем под столом ящике, доверху набитом темно-серыми камуфляжами. — Давай допивай свой рекаф, и мы посмотрим, что тут тебе подойдет. Кажется, есть у меня одна совсем новая шинель камуфляжной расцветки для уличного боя. На первое время вряд ли мы найдем тебе что-то лучше. Она поможет тебе слиться с ландшафтом и не стать легкой мишенью, не говоря уже о том, что она тебя согреет. Знаешь, порой здесь бывает так холодно, что, опорожняя мочевой пузырь, роняешь на землю кубики льда. Вот она! Думаю, прекрасно тебе подойдет… ну, более-менее. Не стоит обращать внимания на эти пятна на рукавах. Уверен, ты легко ототрешь их, как только кровь подсохнет.
Спустя десять минут, благодаря любезности капрала Владека и обилию накопленных им запасов снаряжения, Ларн уже был новоиспеченным владельцем шинели, пары вязаных шерстяных перчаток, двух фраг-гранат, подбитой мехом каски, маленького точильного камня, а также коммуникатора с крохотными наушником и микрофоном, который был настроен на частоты, используемые варданцами для связи. Затем, когда Ларн наконец допил свою кружку горького, как полынь, эрзац-рекафа, Владек попросил его показать идентификационные знаки и занес его имя и номер в какую-то висящую рядом таблицу.
— На этом пока все, салажонок, — сказал капрал. — Через пятнадцать часов тебе будет нужно прийти сюда и повидать меня снова. Тогда я тебе выдам кое-что из наиболее ценного и дефицитного снаряжения: энергоемкие комплекты батарей для твоего лазгана, еще несколько фраг-гранат, лазпистолет, дымовые гранаты и всякое такое…
— Почему через пятнадцать часов? — недоуменно спросил Ларн.
— Ха! Достаточно скоро ты узнаешь, салажонок, что есть некоторые вопросы, которые тут лучше не задавать. Это один из них. Просто приходи ко мне снова через пятнадцать часов и постарайся до той поры не думать об этом. Да, и вот еще что, салажонок… Чуть не забыл. Тебе еще полагается вот это…
Сняв с полки за его спиной тонкую черную книжицу с названием «Памятка имперского пехотинца для поднятия боевого духа», Владек протянул ее через стол Ларну.
— Но, капрал, у меня уже есть одна, — возразил тот. — Мне выдали экземпляр «Памятки» еще на Джумаэле, в первый же день нашей базовой подготовки.
— Что ж, поздравляю тебя, салажонок, — ответил ему Владек, — теперь у тебя будет два экземпляра. Поверь, они еще понадобятся, и лучше, чтобы их хватило подольше. Когда ты поближе узнаешь трудности нашей жизни в Брушероке, то поймешь, что здесь эта книжица просто жизненно необходима. Знаешь, бумага, на которой она напечатана, такая мягкая и пористая…
