— Сдержите ваше обещание, или вам не понравится результат, — сказал профессор Квиррелл. — Сейчас я использую редкое и могущественное заклинание, не на вас, а на помещении вокруг. Как только заклинание будет произнесено, стойте смирно. Не взаимодействуйте с магией, которую я буду поддерживать. Просто смотрите, иначе я остановлю заклинание. — Профессор на мгновение замолчал. — И постарайтесь не грохнуться в обморок.
Гарри озадаченно кивнул, приготовившись к чему-то невероятному.
Профессор Квиррелл поднял волшебную палочку и что-то произнёс, но Гарри не понял ни слова. Звуки минули сознание и канули в небытие.
Весь класс вдруг исчез вместе со стенами и потолком, лишь под ногами Гарри остался маленький островок мрамора, а вокруг теперь простирался в бесконечность океан пронзительно ярких, немигающих звёзд. Не было Земли, Луны и Солнца. Профессор Квиррелл тоже остался на своём месте, паря посреди бездонного космоса. Млечный Путь водоворотом звёздного света окутал их и, когда зрение Гарри привыкло к темноте, разгорелся ещё ярче.
Никакая другая картина ещё не трогала его так глубоко.
— Мы... в космосе?..
— Нет, — с грустью в голосе сказал профессор Квиррелл. — Но это настоящее изображение.
Из глаз Гарри брызнули слёзы, но он поспешно утёр их рукой. Какая-то жалкая влага не заставит его пропустить это зрелище!
Звёзды перестали быть малюсенькими алмазами на громадном бархатном небосводе, какими они виделись с Земли. Здесь над головой не было неба, только точки ясного, совершенного света в совершенной темноте, бесконечное и пустое ничто с бесчисленными крошечными дырочками, из которых сиял блеск чуждых невообразимых вселенных.
В космосе звёзды выглядели ужасно, ужасно, ужасно далёкими.
Гарри всё вытирал и вытирал слёзы, снова и снова.
— Иногда, — еле слышно сказал профессор Квиррелл, — когда мне становится особенно ненавистен этот испорченный мир, я задаюсь вопросом: может, где-то там, вдали, есть более подходящее для меня место? Я не могу даже представить, каким должен быть этот далёкий край, так как же я могу лелеять надежду, что он существует? И всё же вселенная столь невообразимо огромна — может, такое место всё-таки есть? Но звёзды так далеки. Это был бы очень долгий путь, даже если бы я знал верное направление. И какие бы сны я увидел, если бы спал так долго?..
Чувствуя всю неуместность своего вмешательства, Гарри нашёл в себе силы прошептать:
— Позвольте мне побыть здесь ещё.
Профессор Квиррелл кивнул и остался стоять посреди звёзд.
Гарри было легко забыть и про кружочек мрамора, на котором он стоял, и про его собственное тело — стать лишь осознающей себя точкой в пространстве, которая то ли зависла на месте, то ли несётся сквозь космос. Когда расстояния не поддаются счёту, понять невозможно.
Мгновения растянулись в вечность.
Наконец звёзды исчезли, а класс вернулся.
— Прошу простить, — сказал профессор Квиррелл, — но у нас гости.
— Ничего, — прошептал Гарри. — Этого было достаточно.
Он никогда не забудет сегодняшний день, и не из-за мелких неурядиц, которые случились раньше. Гарри пообещал себе научиться этому заклинанию, даже если больше никакой магии никогда не постигнет.
Тяжёлая дубовая дверь класса, с громким стоном сорвавшись с петель, прошуршала над мраморным полом.
— КВИРИНУС! КАК ТЫ ПОСМЕЛ!
Древний могучий волшебник необъятной грозовой тучей ворвался в комнату. В его глазах белым огнём пылала такая ярость, что строгий взгляд, которым он прежде наградил Гарри, казался теперь ничего не значащим пустяком.
Словно шестерёнка повернулась в душе Гарри: та его часть, которая желала с отчаянным криком убежать и спрятаться в сундуке, уступила место другой его части, которая умела держать удар.
Но ни одна из его составляющих не была довольна тем, что созерцание звёзд прервали.
— Директор Альбус Персиваль... — начал Гарри ледяным тоном.
ХЛОП! — грохнула об стол ладонь профессора Квиррелла.
— Мистер Поттер, — гаркнул он. — Это директор Хогвартса, а вы просто ученик! Обращайтесь к нему подобающим образом.
Гарри посмотрел на профессора Квиррелла.
Тот ответил строгим взглядом.
Ни тот, ни другой не улыбался.
Сделав несколько широких шагов, директор остановился перед Гарри и профессором Квирреллом и изумлённо воззрился на них.
— Простите, — с кроткой вежливостью сказал Гарри. — Директор, я благодарен вам за желание меня защитить, но профессор Квиррелл поступил правильно.
Выражение, которым можно превратить в пар сталь, постепенно сменилось на лице Дамблдора просто сердитым.
— Я слышал, что этот человек заставил тебя покорно сносить издевательства старшекурсников из Слизерина! И запретил тебе защищаться!
Гарри кивнул:
— Он точно указал мне на мой недостаток и объяснил, как его исправить.
— Гарри, о чём ты говоришь?
— Я учил его признавать поражение, — сухо произнёс профессор Квиррелл. — Это важное в жизни умение.
Очевидно, Дамблдор не разделял этого мнения, однако градус недовольства в его голосе снова понизился.
— Гарри, — медленно проговорил он. — Если профессор Защиты тебе чем-то пригрозил, чтобы ты не жаловался...
Да ты с катушек съехал, неужели после сегодняшнего ты думаешь, что я...
— Директор, — стараясь выглядеть смущённым, сказал Гарри, — среди моих недостатков не значитсясклонность молча сносить издевательства профессоров.
Профессор Квиррелл хмыкнул:
— Не идеал, мистер Поттер, но для первого дня сойдёт. Директор, вы дослушали до пятьдесят одного балла Когтеврану или понеслись метать громы и молнии сразу же, как услышали первую часть?
В глазах Дамблдора мелькнуло замешательство, а потом на его лице проступило удивление:
— Пятьдесят один балл Когтеврану?
Профессор Квиррелл кивнул.
— Он не ожидал награды, но мне это показалось уместным. Скажите профессору МакГонагалл, что передряга, через которую прошёл мистер Поттер, чтобы вернуть утраченные баллы, тоже неплохо подчеркнёт её позицию.Нет, директор, мистер Поттер мне ничего не говорил. Но в части сегодняшних событий ясно прослеживается её почерк, а в окончательном компромиссе видна ваша рука. Хотя мне остаётся только гадать, каким образом мистеру Поттеру удалось взять верх над вами и Снейпом, в то время как профессору МакГонагалл удалось взять верх над ним.
Гарри с трудом удалось сохранить невозмутимость. Неужели для настоящего слизеринца это так очевидно?
Дамблдор подошёл к Гарри и внимательно на него посмотрел.
