Дурендин вздохнул. Он был стар, и порой, как сейчас, Аларик видел на нем тень прожитых лет.
— Я проводил Серых Рыцарей через бесчисленные испытания духа, которые насылал на них Хаос. Ты не первый усомнившийся, Аларик, и уж точно не первый, у кого мелькают мысли о тщете усилий Инквизиции.
— Они не тщетны, — возразил Аларик, — но я чувствую, что потерплю поражение, если не буду делать больше. Демон — это симптом, а не болезнь. Я хочу быть частью лечения.
— Я чувствовал то же, что и ты, — отозвался Дурендин. — Беседовал со своими боевыми братьями, и с великими магистрами, и с самыми учеными инквизиторами. Ни у кого из них не было ответа. В конце концов я отыскал ответ сам.
— Какой?
— Ты сам найдешь его. Я слышал, ты направляешься к Оку Ужаса.
— Да, когда мое отделение получит подкрепление.
— Хорошо. Это и есть твой ответ. Злодеяния Врага внутри Ока безграничны, и лишь люди, подобные нам, могут остановить его. Подумай об этом. В миг сомнений Император посылает тебя в самое кровавое из сражений Империума. Это не случайное совпадение. Отдайся всецело этим битвам. Узри демона и безжалостно убей его. Стань свидетелем поражения и бегства сил Хаоса. Одержи эти победы и погрузись в них с головой. Пусть победа заслонит все остальное. Ощути ее триумф. И тогда сомнения исчезнут.
— Вам помогло это?
— Помогло, юстикар. Враг совершил роковую ошибку, напав на нас. Люди, подобные тебе, накажут его за эту ошибку. Это я тебе обещаю, Аларик. В Оке Ужаса ты обретешь цельность.
— Благодарю, капеллан, — сказал Аларик. — Мне нужно вернуться к своему отделению. У нас два новичка, и перед отбытием мы должны помолиться вместе.
— Это хорошо, — отозвался Дурендин. — Твои люди скоро узрят Око, и их души нуждаются в наставлениях. — Капеллан взглянул на Сатурн, темно-синий, в полосках бурь. Под ним виднелась линия горизонта Титана, неровная зубчатая полоска тьмы. Весь Титан был превращен в единую сложную крепость, поверхность спутника рассекли глубокие каньоны и склепы, но многие части этой крепости, подобно Галерее Скорбей, разрушились и были почти заброшены. — Я немного поразмышляю здесь. Примерно через час заход Сатурна. Это зрелище способствует размышлениям.
— Тогда до скорой встречи, капеллан.
— До встречи, юстикар.
Аларик поднялся. Путь вниз, через полуразрушенную крепость за галереей, неблизкий, и у него будет достаточно времени подумать над советом капеллана.
— Юстикар? — окликнул Дурендин.
— Да?
— Ты не умер.
— Рад это слышать.
— Хотя тебе может так показаться, когда очнешься.
— Наш разговор окончился не так.
Дурендин улыбнулся:
— Да, не так, но ведь я же на самом деле не здесь. Наверно, я где-то там, в Оке. Возможно, я даже уже мертв. Важно, что ты жив и можешь что-то сделать даже в той ситуации, в которой оказался.
— И что же дальше? — спросил Аларик.
— На это я ответить не могу, Аларик. В конце концов, я ведь даже не здесь. Однако мне сдается, что твое положение не из лучших.
Галерея Скорбей взорвалась болью.
Аларик закричал.
Боль рвала на части его плечо. Он был подвешен за скованные цепью запястья, опоры под ногами не было, и один из плечевых суставов оказался вывихнутым.
Аларик оттолкнул боль. В миг слабости боль проникла в него, как в обычного человека, не имеющего ментальной подготовки Серого Рыцаря. При обычных обстоятельствах его доспех уже ввел бы в кровь обезболивающее, но доспеха на нем больше не было. Он был наг. Лишен всего боевого снаряжения.
Заставив боль отступить, он вновь обрел слух. Откуда-то снизу доносился глухой звук, похожий на грозный рев океана, Аларик различил лязганье гигантских механизмов, смешанное с рыданиями и хриплыми воплями. Запах ударил ему в нос — запах крови и дыма, пота и машинного масла. Во рту он ощутил привкус железа. Видеть он не мог, но с этим он разберется позже.
Напрягая стонущее от боли плечо, он поднял ноги вверх и медленно перевернулся, почти головой вниз. Ноги его коснулись верха клетки, в которой он находился. Он уперся ими изо всех сил и услышал, как гнутся прутья.
Цепь, сковывающая его руки, оборвалась, и Аларик рухнул на дно клетки. Несколько мгновений он лежал, восстанавливая дыхание, осторожно проверяя, целы ли связки плеча. Повреждения были, но ничего серьезного. Космодесантники исцеляются быстро. Он перекатился на бок, и сустав скользнул на свое место. Тело буквально взорвалось болью, но то, что он вообще что-то чувствовал, уже было победой.
Аларик поднес руку к лицу и обнаружил на глазах повязку. Он сдернул ее и пару раз моргнул, пока его усовершенствованные глаза привыкали к внезапному свету.
Клетка его была одной из нескольких сотен, подвешенных к огромной железной колонне, по которой потоками струилась кровь. Потоки эти вливались в кровавое море внизу, в котором корчились тысячи скользких от крови тел. Невозможно было понять, то ли они в агонии, то ли в некоем религиозном экстазе. Среди них бродили демоны, громадные существа с красно-черной кожей, хлеща кровоточащие тела своими плетками. На поверхность то и дело всплывали целые тела или куски их, трупы вылавливали и утаскивали прочь странные проворные создания, кривобокие, шишковатые.
Колонну медленно вращали оглушительно скрежещущие шестерни. В других клетках тоже были обитатели: люди, обнаженные, все в крови, старые трупы, едва различимые уродцы — инопланетяне и мутанты — и все они висели над гигантским котлом с кровью. Аларик слышал монотонные молитвы инопланетных существ, мольбы, обращенные к Императору, и прерывистые вздохи умирающих. Слезы и кровь моросили мелким дождем.
Вокруг колонны и котла вздымались стены из черного камня. Аларик вгляделся и понял, что это вовсе не камень, но плоть, сгнившая до черноты. Высоко над головой по краю отвесной стены висели гирлянды клеток величиной с бочку, и в каждой находился труп в последней стадии разложения. Стаи летучих существ, похожих на чересчур крупных ворон, но с клочьями содранной кожи вместо перьев, пировали на них. Гниющие стены изобиловали туннелями и пещерами, по которым шмыгали жукоподобные существа, вгрызающиеся в плоть своими жвалами. Небо над головой было темно-синим, почти черным, с красными прожилками, словно оно тоже кровоточило.
Он в аду. Погиб от руки герцога Веналитора и очнулся в преисподней. Он проиграл. Все, что он когда-либо сделал, подумал или сказал, все, что он мог еще совершить, останься он в живых, потеряло смысл. Он проиграл, полностью, настолько, насколько это вообще возможно.
Аларик осел на дно своей клетки. Никогда он не испытывал подобного отчаяния. Оно довершалось осознанием того, что раз он уже умер, то не может умереть снова, а значит, все это не окончится никогда.
