Собачья голова повернулась в его сторону, из боевого горна раздался вой, полный мрачной ярости. Люций ответил не менее пронзительным воплем, вызывая противника на бой. Его усиленные чувства в одно мгновение регистрировали тысячи мельчайших деталей: гладкую текстуру металлической кожи, округлые облачка дыма из орудий, блеск разноцветных лучей на красной панели рубки, капли охлаждающей жидкости из двигателя, скрытого под корпусом, и горьковатый металлический привкус сознания в его сердце.
Все это, и еще тысячи других ощущений промелькнули в голове Люция за долю секунды. Пораженный необычайной интенсивностью ощущений, он заморгал, стараясь избавиться от ярких пятен на сетчатке. Но вот снова взревел боевой горн, и титан направил на Люция свои орудия. Боевая машина растрачивала силы ради поражения единственного воина, но она видела его на останках своего павшего собрата, и потому приговорила к смерти.
Люций понимал, что не в его силах сразиться с титаном в одиночку, и развернулся, чтобы бежать, но, не успел он сделать и шагу, как в клубах дыма мелькнул силуэт златокрылого ангела. В одной руке у него был меч с кремневым блеском, а в другой — длинноствольный пистолет, отделанный ониксом и серебром. Вокруг благородного лица, поднятые жарким дыханием титана, развевались ничем не сдерживаемые белые волосы.
— Я думаю, эта мишень для меня, Люций, — сказал Фулгрим, целясь из пистолета в боевую машину.
Фулгрим со спокойствием дуэлянта выстрелил в жаркий туман. Ослепительный луч раскаленного света, напитанный жаром новой звезды, вырвался из дула и ударил точно в центр щита титана. Пронзительный звон разбившихся зеркал возвестил о перегрузке, и мощный энергетический барьер вспыхнул ярче солнца.
Люция сбило с ног и бросило в сторону, так что он сильно ударился о подножие кристального стержня у заводской стены. Боль прокатилась по позвоночнику обжигающей волной, во рту появился привкус крови, вызвавший у него усмешку. Но даже сквозь пелену дыма и боли он отчетливо увидел, что произошло потом.
Фулгрим в одиночестве стоял перед боевой машиной, отбросив пистолет и свободно опустив меч. Автоматические загрузчики титана подняли из-за его спины новые кассеты снарядов, и опять раздался треск заряжаемых орудий. Рука Фулгрима поднялась вверх, словно примарх приказывал титану остановиться.
Абсурдность этого жеста вызвала у Люция смех.
Но Фулгрим не просто демонстрировал свое пренебрежение.
Вокруг Фениксийца сгустился светящийся туман, пронизанный нитями едва заметных молний. Затем Фулгрим сомкнул пальцы в кулак и повернул кисть, как будто обрывая невидимые веревки.
Боевая машина прервала атаку, рубка повернулась вверх, а стволы яростно задергались, словно в судорожном припадке. Фулгрим, не опуская руку, продолжал тянуть и поворачивать запястье, и вдруг горн титана издал жалобный вопль. Иллюминаторы рубки лопнули, просыпав на землю стеклянные слезы, а затем машина тяжело осела на шипящих амортизаторах.
Люций с опасливым восхищением увидел, как из рубки стали высовываться бесформенные сгустки истекающей жидкостью плоти. Они раздувались и пульсировали фантастическим светом, потом желатиновая масса потекла по корпусу машины ярко-розовыми щупальцами чужеродной плоти.
Поднявшись на ноги, Люций с благоговением и ужасом наблюдал за смертью боевой машины. Из треснувшего корпуса потекла амниотическая жидкость, из каждого отверстия, из каждого клапана продолжали вываливаться куски плоти, сорванные с тел смертного экипажа. Стояла потрясающая вонь, и Люций с удовольствием смаковал запах горелого мяса, уже тронутого разложением. Он подошел к примарху, поднявшему брошенный пистолет.
— Что это было? — спросил Люций.
Фулгрим обратил на него взгляд черных мертвых глаз.
— Небольшой трюк, которому я научился у вдохновляющих меня сил, только и всего.
Люций подставил ладонь под падающий сгусток плоти. Влажный комок местами уже почернел и разлагался буквально на глазах.
— А могу я научиться чему-то подобному?
Фулгрим со смехом наклонился и положил свою изящную руку ему на плечо. Насыщенное сладостью дыхание примарха напоминало аромат ладана, а тепло его кожи — об опасности перегрева плазменных контуров. Фулгрим заглянул в глаза Люция, словно отыскивая нечто, о чем давно догадывался. Люций ощутил силу взгляда своего повелителя и понял, что стоящее за этим взглядом существо более древнее и злобное, чем он мог бы себе представить.
— Возможно, ты сумеешь, мечник, — с довольным кивком ответил Фулгрим. — Мне кажется, в тебе есть потенциал стать таким же, как я.
Фулгрим поднял голову, наконец-то прервав зрительный контакт, и прислушался к затихающим звукам сражения.
— Ага, бой закончен, — сказал примарх. — Хорошо. Мне это уже наскучило.
Он не промолвил больше ни слова и зашагал к лесу зеркальных шпилей, оставив Люция наедине с мертвой боевой машиной.
Его окружала красота, истинная красота, и при виде такого великолепия он заплакал.
Его воины видели лишь физические свойства кристального леса, но Фулгрим в этом месте видел истину, недоступную никому, кроме него.
Шпили сверкающих алмазными гранями кристаллов поднимались из черной земли величественными монументами бесконечным чудесам Галактики. Все они были выше ста метров, и даже самый тонкий имел в поперечнике не меньше десяти метров. Заросли сотен тысяч этих шпилей тянулись вдаль, занимая сверкающим великолепием огромный участок земли.
Кристаллы прорастали плотными группами, как органический кустарник, а между ними тянулись извилистые тропинки. Фулгрим шел наугад, часто меняя направление и все глубже и глубже погружаясь в мерцающий лес. В этих зарослях зеркал нетрудно было заблудиться, и в его памяти всплыла сомнительная легенда о воине, потерявшемся в невидимом лабиринте на венерианском плато Эрицины.
Тот глупец умер у самого выхода, но Фулгриму подобная судьба не грозила. Он и с закрытыми глазами смог бы выбраться из зеркальной чащи тем же путем, которым пришел.
Примарх поднял руку и провел пальцами по гладкой поверхности шпиля, с удовольствием задерживаясь на крошечных изъянах кремнистых образований. Некоторые шпили были молочно-белыми, полупрозрачными, другие совершенно не просвечивали, но подавляющее большинство сверкало безупречным блеском, словно миллионы зеркальных копий погруженной в черный песок гигантской армии.
Фулгриму было известно об армии, захороненной на Древней Терре, армии, предназначенной для защиты мертвого императора от душ, отправленных им в загробную жизнь за время бесконечных завоевательных походов. Здесь ничего подобного не было, но сама мысль о прогулке по могиле колоссальной армии доставила ему удовольствие, и он даже изобразил небрежный салют, словно приветствуя павших воинов.
