Воспоминание за воспоминанием, впечатление за впечатлением вливались в общий разум. И все они не принадлежали Возвышенному.
Вандред закричал. Вопль начался у него в сознании…
… и сорвался ревом с чудовищных челюстей.
Первым на него обрушилось ощущение дыхания. Было больно. Легкие горели. На него нахлынуло чувство, будто его вытолкнули из утробы в яркий и холодный мир. Он снова взревел, и на этот раз звук завершился смехом.
Корабль трясся, уже получая повреждения. Корсары были хитрыми ублюдками. Они знали, как бить, и уже скоро вражеский огонь должен был вывести из строя варп-двигатели «Завета». Если бы Вандред попытался бежать, он бы лишь ускорил свою гибель, подставив готовую цель.
Оставался другой, единственный вариант. Остаться. Сражаться.
— Офицер артиллерии Джован, — прорычал он с улыбкой льва.
Человек, к которому он обращался, вздрогнул.
— Мой повелитель?
Вандред указал на гололит, заставляя себя не отвлекаться на когтистый кошмар, в который превратилась правая рука.
— Начнем с вот того крейсера типа «Убийство», Джован. Готовь лэнсы.
«Завет» пылал, но продолжал сражаться.
Бортовые орудийные порты по всей длине корпуса превратились в грязный черный рубец. Две основные вентиляционные шахты ускорителей стали расплавленным шлаком, что привело к возгораниям на палубе инженариума и бесчисленным жертвам среди рабов-чернорабочих. Большей части зубчатых стен и скульптур уже просто не существовало, их сорвало с корабельного хребта вражеским огнем. Такая же участь постигла фрагменты кормового замка. На броне едва ли остался хотя бы квадратный метр поверхности, которая не почернела, не получила отметин или не была полностью уничтожена. Большая часть корабля была охвачена призрачным пламенем, тянущимся в пустоту. Из пробитых в корпусе разломов в космос лилась вода и вырывался воздух. Первая замерзала, превращаясь в потоки ледяных кристаллов, а второй рассеивался, умирая в удушливой пустоте.
Эсминец «Лахезис» лишился половины надстройки после взрыва реактора, рассеченного на части фронтальными лэнсами «Завета». Спустя полминуты ударный крейсер пробился сквозь вертящиеся обломки фрегата, ударив потрескавшимся тараном в уцелевшую секцию корпуса и отшвырнув ее в сторону, как будто прихлопнул насекомое.
Даже ковыляя на переломанных ногах и с горящей кожей, боевой корабль Повелителя Ночи вцеплялся в доступную добычу.
Крейсер «Лабиринт», потерявший свой последний корабль поддержки, тяжело нырнул на замедляющийся «Завет». Он объединил залповый обстрел из плазменных пушек с кинжальным огнем лэнсов, чтобы обрушить на корабль внизу ливень разрушения. Слишком искалеченный, чтобы спастись, «Завет» развернулся, используя скудную остаточную инерцию, и приготовился в последний раз злобно ответить зарядом из лэнсов.
«Лабиринт» снова выстрелил.
И не попал.
Весь залп, не нанеся вреда, плеснул по колышущимся щитам другого корабля, копии гибнущего «Завета» по размерам и смертоносной изящности. Незваный гость промчался между двумя кораблями, растолкав их в стороны. На обоих мостиках завыли тревожные сигналы сближения.
Приняв на себя смертельный выстрел и дав тому растечься по щитам, новоприбывший хлестнул из бортовых лазерных батарей ответным опустошительным градом. Щиты «Лабиринта» разорвало, и корабль резко накренился на правый борт, отчаянно пытаясь избежать еще одного обстрела.
На мостике «Завета» зазвенел голос, который исходил из свистящих и шипящих динамиков.
— Говорит Талос из Восьмого Легиона, боевой корабль «Эхо проклятия».
Испорченный вокс с треском донес ответ.
— Весьма забавно. Однако тебе не следовало вступать в эту битву, пророк. Легиону нет смысла терять два корабля в эту ночь.
Ксарл и Узас вслушивались в свежую дозу безумия, доносящегося из вокса. Кровоточащие Глаза — по крайней мере несколько из них — забивали эфир крайне неприятными и пронзительными воплями.
— Где вы? — уже не в первый раз спросил Ксарл. — Говорит Ксарл из Первого Когтя. Где вы?
Визг снова смолк. Это повторялось уже несколько раз. Каждому приступу яростных орлиных криков предшествовал разговор об «охоте на тех, кто сам станет охотниками» и «преследовании добычи со сломанной душой».
Ксарл ненавидел рапторов.
— Ненавижу этих тварей, — произнес он тоже не в первый раз. — Ненавижу то, как они говорят, как думают и как рассказывают, будто были первыми на стенах Дворца Императора.
Узас не ответил. Он тоже пытался слушать рапторов.
— У них не ладится охота, — задумчиво сказал он.
— Благодарю за перевод, брат, — Ксарл потянулся за переносным ауспиком и вдавил активационную руну. — Жди здесь. Скоро вернусь.
Узас наклонил голову.
— Талос приказал нам обоим оставаться тут.
— Ты читаешь мне лекции о правильном реагировании на приказы? — Ксарл демонстративно огляделся. — В тебя кто-то вселился, брат?
Узас не ответил.
— Скоро вернусь, — сказал Ксарл. — Хочу поучаствовать в охоте Кровоточащих Глаз на… на что бы они там ни охотились. Судя по звукам, оно рвет их на куски, и мне нравится такой расклад.
— Я тоже хочу охотиться, — проворчал Узас с особенным недовольством. — Оставайся сам. Я поохочусь вместе с визгливыми идиотами.
Ксарл покачал головой.
— Не думаю.
— Почему? — спросил Узас. — Почему я должен остаться, когда ты идешь?
— Потому что даже в худшие дни я лучше всех владею клинком. А ты, напротив, носишься с топором и вопишь о богах, расправляясь с собственными слугами.
Вандред был одним из немногих оставшихся в живых на мостике «Завета». Пламя покрывало стены, словно вторая обшивка, и уже начинало пожирать тела погибших при исполнении долга. Он частично ослеп от света, который испускало обилие огня, и чуял в едком дыму последний выдох корабля.
Несмотря на грубую мощь тела, ему было трудно вернуться на трон из-за кровопотери из нескольких страшных и глубоких ран. Сама кровь мерзко пахла, она капала из ран жирными и липкими сгустками, практически лишенными текучести.
Оставшийся на командной палубе экипаж целиком состоял из сервиторов. Их ограниченные протоколы поведения удерживали их на посту независимо от влияния внешних стимулов. Двое пылали, в буквальном смысле горели на своих постах: металлические детали были опалены, а плоть почернела и кровоточила. Они вводили команды стрельбы для орудий, которых уже не существовало.
Вандред рухнул на трон, жидкость из ран начала сочиться на черное железо. Корабль снова содрогнулся. В стене с оккулусом что-то взорвалось, и наружу ударил пар под давлением.
