Рыцарь извлёк оба геносемени и поместил в контейнер в нартециуме, где они будут храниться в автоматическом холодном стазисе.
— Твоя смерть не напрасна, — произнёс он над трупом безымянного воина, словно пытался успокоить павшего Храмовника. — Пусть ангелы Императора проводят твою душу к Нему, дабы ты вечно сражался во славу Его.
Все действия заняли меньше минуты. Кольбер встал, исполнив свой долг. Сложив руки символом спирали на груди, он направился за наступавшим отделением посвящённых и неофитов, которые прорвались по развалинам подъёмного моста в замок.
Мстящие Храмовники быстро поняли, сколь разрушительным было нападение зелёнокожих. Колоссальный обстрел пробил щит замка.
Древнюю цитадель сокрушили орбитальной лазерной бомбардировкой и залпами тяжёлых орудий опустошительной мощи, уничтожив батареи “Сотрясателей” и “Гидр”, и сравняв с землёй целые области крепости-монастыря. А ведь замок выдержал все осады, которым подвергался святой оплот за тысячу лет.
На цитадель обрушили такую огневую мощь, которая, в конечном счёте, привела к перегрузке древних генераторов пустотного щита. Когда они достигли предела, расплавилась земная кора и детонировали боеприпасы осадных орудий под стенами крепости. Двойной взрыв обрушил полукилометровую секцию западной стены.
Орки ворвались внутрь через брешь, уничтожая всё на своём пути, подобно всепожирающему рою саранчи.
Кольбер замер на пороге часовни. Она теперь тоже стояла под открытым небом. Апотекарий останавливался здесь всякий раз, когда приходил к усыпальнице маршала Эмрика — благородного крестоносца, который первым привёл Чёрных Храмовников на Солемн. Раньше Кольбер поступал так, чтобы позволить воздуху священной гробницы очистить его после войн и наполнить сердце верностью Императору и крестовому походу. Но сейчас он замер от изумления, поразившего сердце и разум.
Мало что осталось в гробнице героя, в той или иной мере, не осквернённое ксеносами. Когда-то изображение Эмрика украшало огромный витраж в конце зала Героев. Рыцарь основал замок и стал его первым кастеляном. На окне показали, как он поразил гротескного, раздувшегося “отца” еретического инопланетного культа, который когда-то держал Солемн в нечестивой хватке. Теперь стекло разбили вдребезги. Да и от самого зала Героев осталось немногим больше. Крыши не было, некогда величественный колонный зал заполнили клубы чёрного дыма от пожара где-то в другом месте здания. Пелена дыма висела над замком, словно саван над покойником.
Почти восемьсот лет саркофаг Эмрика простоял непотревоженным, как памятник величайшей вере и деяниям набожного сына Сигизмунда. Над алтарём возвышался резной священный крест Храмовников — с вездесущим черепом Империума memento mori в центре — напоминание о том, что все верноподданные Империума должны быть готовы отдать жизнь на службе Золотому Трону, как Император отдал жизнь во имя человечества.
Восемь веков четыре статуи Храмовников в натуральную величину охраняли покой маршала Эмрика. Два вырезанных из камня космических десантника в северных углах преклонили колени и склонили головы над алтарём в вечной вахте, положив руки на навершия мечей. Двое южных стояли, прижав болтеры к нагрудникам, как церемониальные часовые.
Только один из вечных стражей остался хотя бы отчасти нетронутым — ему всего-навсего снесли голову. Остальных богохульные ксеносы просто разбили. Даже чёрный мраморный саркофаг Эмрика раскололи пополам.
Под обломками лежало сломанное и погнувшееся знамя орков. Апотекарий уже встречал подобные рисунки. Капеллан Уго говорил, что угловатые орочьи головы, под которыми зелёнокожие шли в бой, это изображения богов жестоких ксеносов. Но этот баннер был другим. Обычную зелёную клыкастую башку специально рассекли шрамом похожим на зубчатую молнию. Он уже видел раньше эмблемы различных племён орков: бычью голову, изогнутый полумесяц и скрещенные топоры, но никогда не видел ничего подобного.
Поражённый Кольбер медленно продвигался вглубь усыпальницы, он специально шагал размеренно и неторопливо, вознося молитвы Императору, чтобы Он сохранил посмертный вечный покой Освободителя Солемна и милостиво взглянул на души тех, кто погиб, сражаясь до последнего вздоха, сдерживая напавшие на замок орды.
Пока апотекарий исследовал разрушенную крепость, он нашёл тела двенадцати братьев, и бесчисленные трупы слуг и сервиторов. Хотя он появился слишком поздно, чтобы спасти рыцарей, по крайней мере, ещё можно было извлечь драгоценное геносемя из безжизненных тел.
Когда он подошёл к очередному павшему воину, гнев уже ослаб до болезненной горечи. Невероятно, что ксеносы сумели перебить столь много благородных братьев! Он уже добрался до часовни крестоносцев, а так и не нашёл ни одного выжившего Храмовника.
Космические десантники Бранта восстановили контроль над замком и непреклонно уничтожали последние очаги сопротивления. Но зелёнокожие в часовне и так уже были мертвы.
В центре выгоревшей часовни возвышалась огромная груда остывающих трупов мерзких орков. Раньше этот зал был одним из самых искусно украшенных в крепости-монастыре. Со сводчатой крыши свисали знамёна знаменательных кампаний и славных воинов Солемнского замка — воспоминая и трофеи былой славы.
Орки осквернили последний оплот, так же, как и весь замок. Но один праведный воин отомстил инопланетным подонкам за павших боевых братьев. Одинокий Храмовник в великолепной броне лежал на груде вражеских тел, залив кровью трупы зелёнокожих, которые пали от его святого гнева.
И не апотекарий мог понять — его раны смертельны. Астартес рассекла пополам ржавая кибернетическая клешня в руке неуклюжего ксеноса. Воин крепко сжимал оторванную голову убийцы смертельной хваткой.
Кольбер повернулся к брату-посвящённому Кербасу:
— Приведи маршала Бранта.
Командующий ворвался в часовню, за ним следовали технодесантник Гаран из дома маршала и отважный капеллан Уго. Облачённый в роскошно украшенную броню и церемониальную мантию Брант всем своим видом показывал, что он командует крестовым походом. Он был силой, с которой следовало считаться. Что и следовало ожидать от брата-астартес, прослужившего ордену почти три века. Апотекарий заметил пристальный взгляд маршала, устремлённый внутрь часовни крестоносцев. Мелькнуло в этом взгляде и узнавание.
— Брат Джерольд, — мрачно произнёс Брант.
Он знал каждого неофита и посвящённого крестового похода, как и тех, кого временно прикомандировывали в замок — он сражался плечом к плечу со всеми ими.
