Рафен делал что мог, чтоб держаться края шоссе, он склонил голову и накрыл ее капюшоном; но он мало что мог поделать с тем, что возвышался над гражданскими, самый высокий из которых едва достигал плеч десантника. С благоговейным шепотом они расходились перед ним подобно воде, огибающей скалы. Некоторые из них, наиболее смелые, дотрагивались и проводили пальцем по краям его одежды. Он раздумывал над тем, чтоб обнажить свои клыки и рыкнуть, чтоб держать их на расстоянии; но что хорошего было в том, чтоб привить этим людям еще больший страх к его роду?
Что-то хрустнуло под подошвой его сандалий, и Рафен остановился. Кончиком обуви он вытолкнул из грязи маленький сломанный предмет. Он был вырезан из старой оловянной банки из под рекафа и свернут в форму… чего? Десантник осознал, что за ним наблюдает тощий малец с открытым ртом еще редких зубов. Уличный пострел был обмазан ржавой грязью, на его щеках красовались шрамы. Перед ребенком была коробка, наполненная оловянными фигурками. Рафен пригляделся. Некоторые сделанные вручную фигурки были грубой копией эмблемы Кровавых Ангелов, другие моделью Копья Телесто, там была даже миниатюрная копия космодесантника с крыльями. Он указал на предмет у своих ног.
— Ты смастерил это?
Ребенок, не меня выражения лица, кивнул один раз. Рафен подобрал раздавленную статуэтку и положил ее обратно в коробку. Поближе он разглядел, что этим юнцом была девочка. На поврежденной части ее лица не хватало участка волос. Он кивнул сам себе; ребенок попал в ореол плазменного выстрела.
— Тебе повезло, что ты выжила, — сказал он ей. Она опять кивнула и закрыла рот. На ее грязной тунике Рафен увидел значок с изображение ореола и копья, которые стали популярными среди приверженцев Аркио, и нахмурился. Он рассмотрел содержимое ее коробки, затем взглянул на нее и поймал ее взгляд.
— Тут нет изображения Императора, — тихо сказал он, — ты больше не будешь делать другие с этого момента, понятно? Только символы Бога-Императора.
— Да, господин. — Когда она наконец заговорила, ее голос был дрожащим и писклявым. Рафен развернулся и пошел прочь, продолжая свой путь к крепости. Позади него, люди с улицы боролись, чтоб воткнуть деньги в руки девочке, внезапно отчаянно захотев купить фигурку, которую трогал Кровавый Ангел.
КАПЕЛЛАН Делос ожидал его у подножья крепостной башни.
— Рафен, — жрец в черной броне жестом подзывал его подойти ближе, — я не видел тебя сегодня на молитвах…
— Простите меня, но я сегодня молился в одиночестве, капеллан, — ответил он, — я нуждался… в уединении.
— Совершенно верно, — сказал Делос, — оружейные ритуалы требуют самого серьезного настроения. Это хорошо, что ты подготовился.
Жрец проводил его в огромный внутренний атриум крепости, мимо метровых груд предметов поклонения и пластинок с просьбами, оставленных жителями.
— Я знаю, что эти времена были тяжелыми для тебя.
Рафен ничего не ответил и продолжал идти. Капеллан воспринял его молчание за согласие.
— Смерть вашего капитана Симеона на Кибеле, падения Кориса в красную жажду…
Он покачал головой.
— И твой брат… Никто из нас не попал в такой водоворот событий, как ты. Но мне приятно, что ты пришел к пониманию триумфа благословения Аркио.
— Да, — голос Рафена оставался нейтральным. Делос, кажется, не заметил этого.
— То, что ты присягнул ему, радует меня, брат Рафен. Я боялся, что ты так же можешь не устоять перед красной жаждой как Корис.
— Все, кто отказались, впали в нее? — Внезапно спросил Рафен. — Кто-то из боевых-братьев отказался склонить колено перед Аркио?
Делос взглянул на Рафена со смущенной улыбкой.
— Конечно, нет. Ни один из Кровавых Ангелов не может отрицать его возвышение.
— Нет, — сказал Рафен, — конечно нет.
Капеллан шагнул вперед и открыл двери в комнату посвящения и знаками пригласил его внутрь. Комната была мрачной, свет колеблющихся биолюминов создавал повсюду голубовато-зеленую дымку. В тенях двинулся паук с металлическими лапами и появился технодесантник.
— Брат Люцио, — сказал Рафен.
Люцио кивнул ему в подтверждение и жестом указал на низкую железную скамейку. На ее поверхности лежали части силовой брони Адептус Астартес, вокруг стола дергалась троица сгорбившихся свервиторов, ожидающих команды технодесантника.
— Мы начинаем, — нараспев произнес Делос.
Без церемоний Рафен скинул робу, снял свою обычную накидку и сандалии, открыв сверкающую, цвета темного дерева, оболочку его темного панциря. Вживляемый состав из пластика и сплавов, темный материал которого был имплантирован ему под кожу верхней части тела в возрасте семнадцати лет, был заключительным этапом его инициации и трансформации из жителя племени Ваала в космодесантника Кровавых Ангелов. Нервные сенсоры и шунты слияния, которые распустились на поверхности панциря, открылись подобно клювам крошечных птиц, готовые принять интерфейсные гнезда его новой брони.
Когда Делос начал Литанию Вооружения, он раскачал в своих руках кадило в форме грааля. Люцио, затрещав машинным кодом, выдал порцию команд, и один из сервиторов начал работу, подгоняя компоненты кодексной силовой брони "Тип VII" к телу Рафена. Косподесантник присоединился к литании там, где требовались его ответы для завершения ритуала. Вокруг него скользнула термическая прослойка; гибкие миомерные мышцы окружили мускулы его конечностей, подстраиваясь чтоб усилить и дополнить его физическую силу; после этого последовал внешний слой соединенного керамита и плассталевой ткани, достаточно прочный, чтоб выдержать попадание болтерного снаряда, выпущенного с двадцати шагов. Рафен голыми ногами скользнул в пустые ножные латы, в широких ботинках, возвращаясь к жизни, загудели гироскопы-стабилизаторы.
Когда вокруг него обернулась броня, Кровавый Ангел почувствовал определенный комфорт от знакомого прикосновения и ощущения боевого облачения. Силовая броня, которую он носил с тех пор как стал новобранцем, была уничтожена в битве с чемпионом хаоса Искаваном, столетняя экипировка была разрушена когтями и клинками Несущего Слово. Возможно, некоторые детали его старой брони должны были остаться среди компонентов в которые он облачался, но в большинстве своем части, которые он одевал, были от доспехов мертвых воинов. Внутренняя поверхность ботинок, защита запястий, грудные пластины, на них были многочисленные крошечные строки священных писаний, выгравированные острием ножа за сотни лет. Каждая часть кодексной брони несла на себе историю ее обладателей, свиток чести перечислял имена воинов, которые шли в ней в бесчисленные сражения. Экипировка, которую Рафен теперь называет своей, служила ордену пол тысячелетия или больше.
