Так чтоб даже во сне я от тебя слова лишнего не слышал. И я не просто так застращал твоих девчонок всяческими жуткими карами, чтоб они и в мыслях не держали, даже случайно зайти в мой рабочий кабинет у тебя в пещере. Никто не должен знать, что мы там с тобой всю зиму и лето ваяли. Даже профессор! А уж тем более ни Машка, ни Корней. Никто!
Такого жуткого провала наших планов, как этим летом с лошадьми я больше не допущу. Всё было! И деньги были, и договорённости на покупку были, и по людям всё было договорено. Кто, что, чего, как… И по лошадям, и по станкам для будущего завода… Всё было на мази! — не выдержав, Сидор с чувством, от души выругался. — Даже бетонные фундаменты на железном заводе Лёха под будущее оборудование залил. И стоило только на месяц оставить Корнея без присмотра, да с деньгами, так он такого наворотил.
А теперь мы по уши в дерьме и расхлёбываем, — раздражённо хлопнул он себя руками по бёдрам. — А он снова мудрый Учитель и весь в белом. Конан — победитель, — сердито выругался он.
Остановившись прямо перед симпатичным деревянным двухэтажным домиком, условно названным им как дом управляющего, Сидор некоторое время задумчиво смотрел на него.
— Внутрь полезем? Смотреть будешь?
Нет?
Тогда на сегодня всё! Возвращаемся в лагерь. А то мы с тобой здесь что-то явно загулялись.
Все планы на будущее я тебе считай что выложил, — звонко хлопнул он Димона по плечу, улыбнувшись. — Заодно и в жилетку поплакался. Полегчало. Пошли обратно.
Лучше бы ты вместо того, чтоб в жилетку плакаться, тогда не за баронессой своей ухлёстывал, а Корнея вовремя окоротил, — сердито проворчал Димон. Недовольно поморщась он с силой помял онемевшее от удара плечо. — Тебя, Сидор, нельзя надолго выгуливать на природу. Ты сразу драться больно начинаешься. Аж рука онемела. Надо тебя опять за какой-нибудь чертёжный стол посадить. Или за макет. Надолго. На полгода уж точно, а лучше всего на год. Тогда ты становишься для людей безопасен.
— Пошли-пошли, люди, — поторопил его Сидор с усмешкой. — А то всю кашу без нас съедят, голодными ляжем. Повар сам знаешь какой у нас строгий. Ух! Опоздаешь к раздаче быстро у него голодным останешься.
— А хоть бы и так, — равнодушно зевнул Димон, направляясь вслед за Сидором в лагерь. — Это ты много ешь, целую миску, а мне столько не надо. Я худею…, - радостно заржал он, вприпрыжку догоняя ушедшего вперёд Сидора.
Вечерний договор.*
Сидор напрасно беспокоился, что ему не хватит каши. Такой большой обоз с чуть ли не полутора сотнями людей быстро было не накормить, так что они всё успели. И поужинать вместе со всеми у обозной кухни, и разобраться со всеми мелкими проблемками, проявившимися в первый же день пути, и даже недолго потом посидеть с кружкой слабо заваренного на ночь своего любимого кипрейного чая у персонального своего небольшого костерка. Разведённый из собранных тут же под ногами мелких сухих веток от каких-то незнакомых кустов, в изобилии произрастающих в этой пустынной долине, больше из любви к огню, чем по необходимости, он сразу придал месту стоянки какой-то уют и спокойствие.
И всё было бы хорошо, и они уже собирались устраиваться на ночь, как к их телеге подвалил старый знакомый, Дормидонт, один из самых голосистых и наглых мужиков из группы Бугуруслана.
— Погодите укладываться. Дело есть, — остановил он Сидора с Димоном, распаковывающих под телегой спальные мешки.
— Дормидонт, — недовольный неурочным посетителем, Сидор бросил сердитый взгляд на подошедшего мужика. — А ты для своего неотложного дела раньше времени найти не мог? Целый вечер у тебя для разговоров был. Мы и поужинали, и чаю попили, и у костра посидели, и даже разговоры поразговаривали. А ты?
Вместо того чтобы выбрать за такой длинный вечер время и подойти спокойно поговорить, допоздна по развалинам шарился. А потом два часа ещё со своим атаманом о чём-то ругался. А как нам спать ложиться — явился, — сердито буркнул он. — До утра подождать не мог?
— Да вот…, - неожиданно смутился мужик.
Сидор от одного только вида смущённого Дормидонта растерянно обронил на землю полюбившееся уже тёплое горское одеяло, которое он за его потрясающее тепло теперь буквально холил и лелеял, всячески оберегая и сдувая малейшие пылинки.
Да и то сказать, до сего момента он всегда видел Дормидонта совсем другим. Уверенный в себе наглый горлохват — да, барыга — да. Патриарх своей немалой семьи из семи душ здоровых лбов сыновей, правда, пока без невесток, — да. Работяга, каких мало? Тоже да! Такой, что не далее недели назад обязавшись срубить небольшое зимовьё для жилья пастухов на дальних пастбищах, на деле за одну неполную неделю коротких осенних суток, сам с одними своими сыновьями умудрился срубить целый хутор? И не малое зимовьё-хибарку с ограждающим куцый двор тыном, а целое поместье, включавшее большой жилой дом пятистенок и здоровенный хозяйственный двор, с четырьмя, тож оказавшимися немалыми хозяйственными постройками: амбар, овин, сеновал и конюшня. С колодцем, хоть и неглубоким, но, тем не менее, он же, его выкопал. И с обнесённым всё это немалое хозяйство двухсаженной высоты мощным тыном из поставленных вертикально на попа довольно толстых брёвен.
Как он подобное умудрился ввосьмером сотворить, совершенно было непонятно.
Правда и слупил потом за свой новый хутор двойную цену. Но Сидор не жаловался. Знал, что если бы он с кем другим договаривался о постройке подобного имения, ему бы оно встало раз в пять дороже. А тут, надавил на Дормидонта, что знать, мол, ничего не знает, не заказывал, ну и принудил того согласиться только на двойную оплату, проигнорировав вопли того что грабят. Сам виноват, никто не заставлял делать лишнего.
Сказать, что Сидор тогда был буквально потрясён скоростью и мастерством работ этого семейства — это ничего не сказать! Но и платить столько, сколько мастер хотел за свою работу, и сколько оно по большому счёту на самом деле и стоило — не стал. Очень уж его достала подобная наглая самостоятельность аборигенов. Вымогателей следовало проучить.
Даже последующие угрозы Дормидонта спалить нахрен своё творчество, если ему не заплатят положенную цену, не возымели действия. Сидору было всё равно. Ему такой большой хозяйственный двор и такая большая изба на месте небольшой пастушьей избушки по большому счёту были не нужны. Потому он тогда ему и посоветовал заткнуться и быстрей жечь, а то у него ещё дел в крепости полно, а тут он со своими причудами задерживает занятого человека.
Так тогда на том всё и успокоилось. Дормидонт не стал жечь своё детище, доставшееся ему немалым трудом, а Сидор оплатил лишь двойную цену, вместо затребованной пятикратной. Тогда такое решение проблемы их обоих устроило.
