ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КОСМИЧЕСКИЙ ДОК. ЗЕМЛЯ, 2293 ГОД ПО СТАРОМУ ЗЕМНОМУ ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЮ
В капитанской каюте на борту "Энтерпрайза-А" зазвонили морские часы, нарушая тишину и спокойно отмечая ход времени. Джеймс Кирк замер, склонившись с аккуратно сложенной гражданской туникой в руках над открытым чемоданчиком, лежавшим на кровати, затем выпрямился, прислушиваясь к этим звукам. В это время другие часы – старинные каминные в корпусе из полированного вишневого дерева, заведенные первый раз в этом году специально по такому торжественному поводу, – начали отбивать очередной час. Ровно девятнадцать. Скоро должны были появиться Спок и Маккой, чтобы отправиться вместе с ним на традиционную вечеринку с фейерверками: так команда всегда отмечала последний день на борту корабля после окончания долговременных миссий.
Девятнадцать часов: время неумолимо движется вперед. Вечер уже начался и очень, очень скоро подойдет к своему неизбежному завершению. Кирк бросил тунику в чемоданчик и шагнул к перегородке, чтобы надавить на контрольную клавишу и ввести кодовый пароль. Панель плавно поехала вверх, и он вынул из углубления несколько маленьких коробочек; в каждой из них лежала медаль. Он не задержался, чтобы посмотреть на них, а осторожно переправил все в чемоданчик, – так же, как и всегда, как он делал это уже много раз за свою жизнь, когда отправлялся в отпуск из капитанской каюты. Эта процедура всегда была одинаковой, и каждый раз он думал о том, что, может быть, уходит отсюда в последний раз.
Он задавался этим вопросом еще много лет назад, когда был молод и когда первый звездный корабль серии "Энтерпрайз" возвратился в космический док по окончании пятилетней миссии. Он тогда был зол, осознав, что адмирал Ногура решительно настроен присвоить ему звание адмирала и перевести на кабинетную работу. Теперь не было ни гнева, ни горечи – только легкая грусть и всепоглощающее чувство утраты. И еще была гордость при воспоминании о том, как все эти годы он сражался, чтобы вернуть свой корабль: он шел против Гейгачиро Ногуры, самого главы Звездного Флота, и выигрывал.
В этот раз, однако, Кирк не задавался вопросом по поводу того, будет ли эта ночь последней, которую он проведет на борту "Энтерпрайза-А" в качестве капитана. Не было никаких сомнений, что это именно так. И он, и его корабль подлежали декомиссии – вместе со всем старшим офицерским составом: Споком, Маккоем, Ухурой.., даже Скотти, который предпочел отставку продолжению службы в Звездном Флоте с другими офицерами.
Не будет больше никаких уступок ради будущего, никаких атак на начальство для того, чтобы вернуть свой корабль, чтобы предотвратить неизбежное. Он перепробовал это все уже давно и много раз, а теперь он к тому же и сам выдохся после многолетней борьбы за свое капитанское кресло. Кирк как бы между прочим отметил про себя, что боли в спине все еще досаждали ему. Он поранил ее совсем недавно, работая на шахтах под названием Рура Пенса: это была закрытая тюрьма клингонской планеты. Он никак не мог решиться на то, чтобы показать больную спину Маккою. Это было бы признанием правды, признанием того, что он был уже слишком стар, чтобы выдерживать все нагрузки капитанства.
Кирк огляделся, проверяя, все ли упаковал, взял в руки голографию с тумбочки и пристально посмотрел на улыбающееся лицо их с Кэрол сына Дэвида. Дэвид тоже канул в потоке времени – несколько лет тому назад, когда погиб от рук клингонов. Кирк осторожно поставил голографию назад на тумбочку рядом с каминными часами и старинной книгой, специально приготовленными к этому вечеру. Голография Дэвида всегда была первой вещью, которая появлялась в капитанской каюте Кирка и создавала особый уют, а когда Кирк покидал каюту, то упаковывал ее в последнюю очередь. Она останется на тумбочке до самого утра, и он уложит ее вместе с капитанской формой.
Интерком свистнул; Кирк вздрогнул от приступа боли в спине, когда попытался резко повернуться к контрольной панели. Он нажал клавишу и ответил:
– Кирк на связи.
Раздался знакомый женский голос, профильтрованный через каналы коммуникации:
– Ухура – капитану. Я...
Он перебил ее:
– Я думал, что вы уже собираетесь на вечеринку, командир.
– Так и есть, сэр. – Он по тону голоса почувствовал ее улыбку. – Но осталось несколько свободных минут, и я захотела провести их на смене.
– Понятно, – мягко сказал Кирк.
– Сэр, подпространственные помехи ослабли. Мне наконец-то удалось установить канал связи со Звездной Базой 23. Я могу соединить вас по видео даже сейчас, но предупреждаю, прием будет не так хорош.
– Ухура, вы прелесть!
– Знаю, сэр.
– Подключите меня из каюты. – Почувствовав, как от волнения его пульс участился, Кирк перешел к видовому экрану и стал смотреть на появившиеся статические разряды, которые заполнили его. Статика исчезла, открывая глазам зеленоватое, несколько расплывчатое изображение Кэрол Маркус на фоне обстановки, в которой Джим тут же узнал больничную палату на Звездной Базе и госпитальную кровать. Он только раз навестил Кэрол до того, как его отправили исполнять миссию, которую средства массовой информации уже успели окрестить "Кхитомерской" и последней миссией для него и для "Энтерпрайза". Кэрол была тяжело, почти смертельно ранена во время прямой клингонской атаки. Пока он оставался в ее палате, она так и не пришла в сознание, и он покинул ее, боясь, что больше никогда не увидит. Теперь же боль от потери "Энтерпрайза" несколько стихла при мысли о том, что с Кэрол все было в порядке и что она будет ждать его.
– Кэрол? – заговорил он быстро, словно спеша удостовериться, что это была именно она, что у нее все хорошо. – Кэрол, слава Богу! Ты себе даже представить не можешь, как приятно видеть тебя снова. Когда я оставил тебя в бессознательном состоянии, то боялся...
Одновременно с его словами раздался голос Кэрол:
– Джим! О, Боже, Джим, они сказали, что клингоны обвинили тебя в убийстве Горкина и отправили в ужасную тюрьму. Я так испугалась...
Они оба остановились в один и тот же миг и рассмеялись легко и восторженно.
– Похоже, тебе удалось пережить это, – наконец сказала Кэрол. Было трудно говорить из-за плохого приема, но ее лицо, как показалось Кирку, приобрело тот же бледно-зеленый оттенок, что и ее обычно золотистые волосы, и подушки, подоткнутые под спину больной, отчего у него создалось впечатление, что Кэрол была не правдоподобно, ужасающе бледна. Однако, если не считать этого, она выглядела здоровой и с электронным блокнотом на коленях, видимо, работала, сидя в постели.
