Перед последним гиперпрыжком Карло сказал, что не прочь пару суток побездельничать. Антон был против и принялся спорить, в результате сошлись на двадцати четырёх часах.
Карло положил «Братьев Иванини» в дрейф, и экипаж приступил к безделью. Антон посмотрел пару боевиков и драму, почитал скучнейший детектив. Зевая, заглянул в конец, узнал, кто убийца и отправился на боковую. Карло к этому времени уже вовсю храпел. Поспать без сопутствующей гиперпереходам тряски он считал лучшей наградой, выпадающей на долю рабочей скотинки — пилотов космического почтовика.
За три часа до истечения отведённых на безделье суток Антон проснулся, отправил в пищевой процессор заказ на завтрак и двинулся будить брата.
Карло разметался на каютной койке — большой, мускулистый, смуглокожий. Даже во сне он улыбался. Да и вообще он был добряком, жизнерадостным, весёлым и шумным. Антон в который раз подумал, как ему повезло, что у него такой брат.
— Поднимайся уже, лежебока, — немилосердно тормоша Карло за плечо, стал уговаривать Антон. — Курс пора считать.
— Кому пора, почему пора? — Карло разлепил глаза, спустил с койки ноги и принялся протяжно, со вкусом зевать. — Нет, чтобы самому посчитать, пока родная кровь спит.
— Твоя очередь, — резонно возразил Антон.
Братьями Карло Панини и Антон Иванов не были. Родной кровью, соответственно, тоже. Карло с Антоном побратались и взяли общую фамилию десять лет назад, в госпитале, когда выяснилось, что из всего десанта уцелели они двое. Остальные погибли в стычке с бородавочниками на безымянной планете в системе не менее безымянной звезды. В строй после ранения побратимы вернуться не успели — с бородавочниками заключили мир. Был этот мир тем самым худым, который хотя и лучше хорошей войны, но ненамного. Обе расы разнились во всём — начиная от внешнего облика и заканчивая нормами этики и морали. Бородавочниками матери пугали детей. По слухам, едва вылупившихся из яиц детёнышей бородавочники стращали людьми.
Демобилизовавшись, братья Иванини оттрубили пару лет в полиции на периферии — гоняли расплодившихся в военные годы мародёров. Затем, когда мародёрам прижали хвосты и выдворили их за пределы контролируемого землянами космоса, братья подали в отставку. Купили в рассрочку списанный армейский транспортник, два года горбатились, его ремонтируя, и, наконец, переоборудовали в почтовик. Как ветеранам недавней войны, им полагались льготы, поэтому урвать контракт на доставку почты с перевалочной базы в систему беты Стрельца оказалось довольно легко. И вот уже шестой год Карло с Антоном гоняли письма, посылки и бандероли через ближний к базе космос. Пять недель туда, ещё одна на посадку-разгрузку-погрузку-взлёт, пять обратно, недельный отдых. И так четыре раза в год, тягомотно, тоскливо, уныло, зато надёжно и почти безопасно.
* * *
В системе Аркаба, беты Стрельца, пригодных для жизни планет было две. Четвёртую от светила, колонизированную бородавочниками, не без изящества окрестили Горгоной. Пятую, аграрную, где гнули спины на полях три сотни землян-колонистов — Афродитой.
Космодром на Афродите отсутствовал, его функцию выполнял обширный огороженный пустырь, который за неимением космических кораблей использовали как загон для скота. Раз в год происходило важное событие — Афродиту навещал торговый караван, и на время купли-продажи стадо уводили прочь. Визит почтовика важным событием не считался, и ради него глобальным перемещением крупного рогатого не утруждались. Недовольных излишней суетой коров лишь отгоняли к северной ограде, так что «Братьям Иванини» ничего не оставалось, как садиться в районе южной.
Торжественными встречами почтарей не баловали, а точнее говоря, не баловали никакими. Колонисты людьми были занятыми, почта — событием, хотя и приятным, но вполне заурядным, так что разгрузку Карло с Антоном проводили своими силами. Этот раз исключением не стал. Пока автопогрузчики освобождали трюм, братья успели пообедать и сыграть партию в рамс на кому идти в деревню. В результате победивший Антон остался блаженствовать в кают-компании, а Карло, браня невезуху, отправился на встречу со старостой.
— Собирайся, — сказал он, вернувшись. — Нас приглашают на вечеринку.
— Нас?! — не поверил Антон. Вечеринки на Афродите были не в чести за неимением на них времени. — С каких дел?
— Говорят, что сегодня пять лет со дня высадки первых колонистов. Не забудь надеть смокинг.
Смокингов на борту «Братьев Иванини» не водилось, равно как и прочей подходящей для торжеств одежды. А по правде сказать, приличной одежды не водилось вообще — вечеринки и светские рауты в корабельный распорядок не входили.
— Проклятье, — сказал Антон, критически осмотрев себя в зеркало. Оранжевый рабочий жилет поверх зелёного, рабочего же, комбинезона смокингом назвать было нелегко. — Вылитый какаду.
— Пожалуй, да, — согласился Карло. — Очень похож, очень.
— Ты не лучше. Смахиваешь на артиста Челлентано из древних фильмов в роли придурка.
— Это кто такой? — возмутился Карло. — Итальянец?
Антон отвечать не стал, и оба отправились на вечеринку. Справляли её в единственном пригодном по размеру помещении — ангаре для сельскохозяйственной техники, в который набилось всё население планеты.
— Хорошая девочка, — похвалил Карло, когда танцы закончились. — Как зовут?
— Это какая?
— Брюнеточка. Можно подумать, ты танцевал с разными.
Девушку звали Лори. Она работала в оранжерее, считалась специалистом по паслёновым и любила потанцевать. Ещё она любила свою работу, Шекспира и выдержанные ягодные настойки.
На следующее утро Антон сказал, что не прочь пару суток побездельничать.
— Это ещё зачем? — возмутился Карло.
— Да так. Поспишь без тряски.
В результате сошлись на двадцати четырёх часах. Карло отправился на боковую, а Антон — в местную лавку, где за сумасшедшие деньги купил бутылку ежевичной настойки пятилетней выдержки. На корабль он вернулся заполночь, отыскал в фильмотеке «Гамлета» и уселся в кают-компании перед экраном. «Гамлета» сменил «Король Лир», за ним последовал «Отелло», так что пробудившийся Карло застал брата за «Ромео и Джульеттой».
— Диагноз таков, — Карло обесточил аппаратуру. — На борту имеется больной, одна штука. Недуг — патологическая влюблённость. Рекомендация врача — патологию ликвидировать, с предметом оной разлучить. Что и будет проделано немедленно. Ступай завтракать, через час стартуем.
— Подвязывай, — буркнул Антон. — Тоже мне остроумец.
