Дверь за ним плавно закрылась. «Неужели это настолько заметно? Неужели у меня так мало самообладания, когда приходится стать лицом к лицу с одним этим стариком?»
Комната была всего метров восемь длиной. Мониторы проецировали по стенам бесконечно сменяющиеся голографические изображения: сцены неосвоенной страны, покрытой зеленью, зданий, белыми и серебряными копьями пронзающих бирюзовое небо, прекрасных статуй в гладко причесанных изумрудных парках. Знакомые сцены. Они касались памяти Стаффы и вызывали исчезнувшие дни юности. Каждая картина изображала Миклену такой, какой она была, прежде чем его силы сломали ее оборону и сделали планету беспомощной перед лицом Сассанского вторжения.
Медицинская установка стояла в дальнем углу, освещенная зеленоватым светом солнца — уникального тем, что оно дает необычно высокий процент излучения в диапазоне 5000 — 5700 ангстрем. Госпитальная установка состояла из сверкающей белой коробки размером с большую морозильную камеру. Ряды мониторов заполняли одну из стенок, к розетке шел шнур энергопитания и связи.
Командующий остановился. Горло у него сжалось, кожа вспыхнула и разгорелась жаром. Он овладел собой.
Стариковская голова — круглый мячик плоти и кости — нелепо торчала над белой полировкой госпитальной установки. С того места, где остановился Командующий, были видны только коротко остриженные волосы — седеющие, но прежде бывшие черными, — и болезненно бледная кожа. Уши загибались, как увядающие листья. Стареющая кожа шеи обвисла, и утончившиеся сухожилия уходили от челюсти в белые глубины аппарата.
За бронированным стеклом окна тянулась бесконечная панорама разбитого города, где столбы дыма поднимались от искореженных обломков конструкций. На других зданиях, неповрежденных, теперь висели полотнища с изящными буквами микленского языка. В бирюзовом небе мелькали летательные аппараты — на большинстве летали военнослужащие в боевых доспехах Сассанской армии. Авиакары большего размера перевозили массы пленных, направляемых в концентрационные лагеря из общественных зданий и разрушенных линий обороны. Вдали в небо взмывали грузовые шаттлы, несущиеся по гравитационному коридору, к находящемуся на орбите Сассанскому флоту.
Перед госпитальной установкой висело только одно-единственное голоизображение — ему не мешали тени, которые должно было бы отбрасывать зеленое солнце. Старик наблюдал за видом с орбиты — реально-временным изображением планеты, окутанной сейчас дымом и огнем. Играла музыка: реквием по взорванной империи.
Казалось, громкие удары сердца Командующего выдали его присутствие, потому что старик заговорил:
— Итак, ты наконец…
Стариковский голос звучал напряженно, надтреснуто, словно принадлежал неуправляемым механическим легким госпитальной установки.
— Нейтрализация нескольких очагов обороны задержала мое…
— Ты лжец, Стаффа кар Терма.
Пальцы Стаффы впились в пояс, руки напряглись.
— Никто другой в свободном космосе не осмелился бы сказать мне такое.
— Ты бы предпочел, чтобы я назвал тебя тем, кто ты есть на самом деле? — Пауза. — «Предатель» прекрасно ложится мне на язык. А тебе?
— Ты изгнал меня! Ты и твой драгоценный Совет. Я мог бы заставить тебя умереть… Но тебе этого и хотелось бы, не так ли, Претор?
— Я изгнал тебя? — Он презрительно фыркнул. — Если ты потрудишься вспомнить, я спас твою жизнь! — С завыванием госпитальная установка поехала, повернув неподвижную голову к Командующему. По мере того как возникал профиль, становилась различима истинная форма черепа под источенной болью плотью. Лоб поднимался куполом над сильно выраженными надбровными дугами. Мясистый нос выдавался вперед, загибаясь крючком к морщинистому рту, губы которого с возрастом стали фиолетовыми и распухли. Тонкая негладкая кожа была усеяна старческими пятнами. Подбородок выдвигался подобно набалдашнику орехового цвета под широким лицом. Когда он повернулся, стал виден синяк на левой щеке.
«Обломок человека. Вот лежит мой враг…» Стаффа начал улыбаться. Дыхание его стало спокойнее. Разве может испугать раздавленный кусочек человечества? Претор живет за счет работы насосов и фильтров. Внутривенное давление наполняет его сосуды веществами, необходимыми для поддержания жизни, а мембраны насыщают кислородом искусственную кровь, питающую остатки спинного мозга.
Человек, которого он когда-то боялся и любил, — исчез, ушел навсегда в бластерном ударе, который он, Стаффа, направил, чтобы разрушить флагман Миклены. Благодаря какому-то чуду старик выжил, был обнаружен расчищающими поле боя командами и опознан.
Рот старика шевельнулся, изменив узор пергаментных морщин.
«Улыбка Стаффы кар Терма? Забавляешься делом рук своих?»
Командующий обхватил ладонью локоть согнутой руки, потиравшей подбородок, и всмотрелся в осунувшееся лицо, глядевшее на него. Спазмы страха рассеялись, и внутри него, где-то в глубине, поднялась волна победного чувства. Дело прошлого стерто — исчезло в дыму и насилии настоящего.
Стаффа подошел к стене, позволив плащу у себя за спиной плясать насмешливым вихрем. Он хлопнул ладонью по управлению голографическими изображениями, и стены стали мертвецки-белыми — осталось только изображение разрушенного мира, медленно вращающегося перед глазами Претора.
— Видишь, что я из тебя сделал, Стаффа? Идеального завоевателя! Мое величайшее достижение. Да, я следил за твоей карьерой. Блестяще. Да, я изучал все твои кампании, зная, что в один прекрасный день мне предстоит воевать с тобой. Я изучал твою блестящую тактику, пока не стал в состоянии отражать твои маневры.
Глухой, горький смешок сорвался с бескровных губ.
— Слишком хорошо, Стаффа. У меня недоставало времени сломать тебя… откупить тебя и направить против сассанцев.
— Меня не сломать. И не купить.
— Правда? — седая бровь поднялась, собрав в морщины пергаментную кожу на широком лбу.
— Правда.
Улыбка Претора стала кривой.
— Одна из старейших истин, Стаффа, это что на самом деле у каждого человека есть цена. И у тебя тоже, наемник!
Стаффа медленно шагнул вперед, не отрывая своих серых глаз от взгляда Претора. Ему приятно было видеть тусклый коричневый цвет этих когда-то ярких глаз. Он склонил голову.
— Никогда, во всех моих кампаниях, которые я проводил, я не предал договора.
Углы старческих губ приподнялись чуть заметно, глаза блеснули.
— Да, это так. Незапятнанная репутация, ты согласен? Но ведь это я закалил тебя, Стаффа. Я взял тебя молодым человеком и подготовил, превратил в лучшего Командующего во всей Вселенной. Я знаю тебя, Стаффа. Я твой создатель!
