«Ящеры!» – пронзает мысль. Редкая, но смертельно опасная разновидность кремневой формы жизни, эти существа питаются энергией, что даёт им пустынный песок, но также они совсем не прочь разнообразить рацион спинномозговой жидкостью млекопитающих. Коварные, шипастые хищники размером с взрослого человека. У них шесть конечностей, но нападая, они поднимаются на задние лапы. Мало кто выживал при встрече с ними. Кое-где кремнеящеры и вовсе считаются ценным охотничьим трофеем.
Уже во второй раз они сталкиваются с чудовищной опасностью, за последние-то полдня.
Ланори настолько поражена появлением хищника, что буквально застывает на месте. Кремнеящер проворно приближается – его бока переливаются будто искрят, изогнутые когти зарываются в песок, разбрасывая в стороны языки пламени, пасть зверя открывается, демонстрируя бесчисленные кристаллические зубы. А самое страшное, что всё происходит в полнейшей тишине, и Ланори открывает рот в беззвучном крике.
Ящер проскальзывает сквозь огонь, раскидывая горящие угли вокруг и поднимая сноп искр.
Давай, отбрось его Силой, оттолкни от себя! Все её инстинкты словно окаменели, отрицая происходящее. Отрицая свою скорую смерть, прямо в начале своего Путешествия, от лап дикого зверя…
Вспышка освещает ночь, и разрушенный костёр словно оживает. Ужасающее существо изгибается и уползает, корчась от боли и рассекая тени, ища спасения в темноте. Сердце Ланори пропускает два удара, и она оглядывается, пытаясь понять, откуда ждать следующей атаки.
Дал держит свой лазерный бластер – ствол оружия ещё горячий. «Так нельзя!» – хочется сказать Ланори, ведь это она должна защищать брата. Всё тело дрожит от страха, но она уже приходит в себя и восстанавливает равновесие в Силе. Вдруг темнота позади Дала сверкает сотнями переливающихся звёзд.
Ланори широко раскрывает глаза и пытается призвать Силу для направленного удара. Но страх – всё ещё преграда, заглушающая Силу так же, как пустыня гасит звуки.
Дал, предупреждённый реакцией Ланори, пригибается к земле и разворачивается. Ночь снова освещается тремя короткими бластерными залпами.
Кремнеящер возникает из темноты, проскальзывает по инерции и падает на землю совсем рядом с Ланори. И выстрелы Дала, и падение зверя – всё происходит в полной тишине.
Оружие брата всё ещё направлено на ящера. Мальчика немного трясёт, он словно не может поверить в то, что сделал. Бластер – старое оружие, оставленное Далу дедом, и Ланори всегда считала, что оно слишком неудобное и ненадёжное по сравнению с Силой. Сейчас оно спасло их обоих. Ящер замер навсегда. Из раны сочится… пыль.
Ланори обнимает Дала и пытается прошептать слова благодарности ему в ухо. Но даже после всего ей стыдно и неприятно из-за своей растерянности. Возможно, после происшествия с крюкоястребами она переоценила свои возможности. В сердце истинного дже’дайи не должно оставаться места необоснованной гордости.
Они оттаскивают кремнеящера подальше от места ночлега и зарывают его в песок, дабы падальщики не явились на запах. Всё по-прежнему проходит в тишине, не слышно даже, как песчинки сыплются между пальцами. Кремнеящер смотрит в сияющее ночное небо мёртвыми глазами фиолетового оттенка, после чего его голова погребается первой под толщей рыхлой почвы.
Сорок дней прошло с начала путешествия – они до сих пор не добрались до ближайшего храма и уже дважды рисковали жизнью. Ланори размышляет о том, что им ещё предстоит: об опасностях, с которыми им придётся столкнуться; о расстояниях, которые нужно будет преодолеть по воде, по воздуху, и, преимущественно, пешком. Первый раз за всё Путешествие ей хочется вернуться домой.
Во сне к Ланори являются высокие фигуры, что рождены самой пустыней: статуи из песка. То, как они «живут» – за гранью понимания девочки. Они питаются звуком и добывают пропитание из всякого прошёптанного слова, из каждого проявления любви или страха. Утром пустыня в окрестностях меняется – рядом с ними выросли три круглых песчаных бархана, и Ланори задаётся вопросом, что же наблюдало за ними ночью.
Следующие два дня они постоянно идут. К полудню третьего дня, проведённого в пустыне, они разглядывают на горизонте кривые скалистые пики, возвышающиеся над землей далеко впереди. Природный маяк Цигун Кеша. Ланори чувствует прилив возбуждения, но она знает, насколько обманчивым оно может стать. Пустыня заглушает звуки, а сухой обжигающий воздух сбивает с толку чувство расстояния. Возможно, до храма ещё целых четыре дня пути.
Ланори и Дал продолжают шагать днём, останавливаясь на привал вечером. Они в любой момент готовы отразить угрозу и почти не спят по ночам.
К концу пути голод, усталость и потерянность стали уже привычными. Тишина давит на них тяжёлым грузом. Общение на языке жестов теперь требует усилий, и последние два дня Ланори чувствует себя одиноко даже в присутствии брата.
Но вид огромных скал и таинственного То Йора, парящего между ними, вызывает у них чувство предвкушения.
«Мы наконец-то дошли! – ликует Ланори. – Цигун Кеш!».
Сам храм – под землей, в системе туннелей и пещер естественного происхождения. Под пустыней Ланори и Дал вновь смогут говорить и слышать. Когда они проходят под тенью одной из массивных вершин, несколько стражей-дже’дайи появляются из просторной пещеры у основания скалы. Они ободряюще улыбаются Далу и Ланори и протягивают им по фляге холодной свежей воды.
Затем они отводят измученных странников в туннели под пустыней. Здесь, в огромных пещерах, располагается величественный храм Цигун Кеш, где предстоит постичь и отточить сокровенные и таинственные навыки Силы.
И здесь же начнётся падение Далиена Брока.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПОЛЕЗНОЕ И ВЕЛИКОЕ.
Не всем странникам удастся пройти Великое путешествие. Некоторые падут жертвой коварных земель и не менее коварных обитателей Тайтона. Некоторые потеряют себя. Некоторые даже могут сойти со своего пути к Силе, покинуть Тайтон, и, рассеявшись по звёздной системе, потеряться навсегда. Но мы, дже’дайи, должны смириться с этим, потому что жизнь не состоит из одних крайностей. Жизнь – вызов, и принять этот вызов означает превратить полезное в великое.
Мастер Дила ян Моролла. 3533 год после прибытия То Йоров.
Несмотря на собственное отсутствие длиной в четыре года, Ланори всё еще придерживалась времени Тайтона.[5] Следопыт привыкла к нему, оно согласовывалось с её внутренним хронометром, и девушка не видела смысла в переходе на стандартное время. В редкие моменты она могла признаться себе, что такие привычки напоминают ей о доме.
