– Именно.
– Кстати, а ты–то на самом деле как попал в это проклятое посольство? Твое имя тоже было названо тойлангами?
– Нет. Мое присутствие здесь – единственная уступка, которой удалось добиться Ставке от тойлангов. Ставка сообщила им, что Смыгла мертв. Клятвенно заверила, что тебя и Галеацци введут в состав посольства, после чего попросила разрешения включить третьим номером меня. Вместо Смыглы. Мотивировалось это тем, что я хорошо понимаю тойлангский язык, а для посольства, дескать, это очень важно.
– Ясно. А тойланги, проворчав «Когда судьба не слушает тебя, прислушайся к судьбе», согласились.
– Это тоже из «Премудростей владетелей пространства»?
– Да нет, что ты. Поговорка древних тойлангских пролетариев. А «Премудрости» написаны аристократами для аристократов.
Шла сороковая минута тайм–аута.
«Аль–Тарик» на связь не вышел.
Петр–Василий не доверял мне. Я не доверял Петру–Василию. Мы оба не доверяли Галеацци.
Отлучаться из рубки связи я по–прежнему не хотел. А вдруг «Аль–Тарик» все–таки объявится?
Мы взялись за изучение досье. Я читал про берсальера, Петр–Василий – про меня.
Итак, капитан берсальеров Джакомо Галеацци. Двадцати девяти лет отроду.
За время войны принимал участие в шести серьезных рейдовых операциях (всё прочее – боевое охранение, эскорт VIP–персон, ближнюю разведку – считаем операциями несерьезными). Четырежды ранен, трижды награжден.
Ссылаясь на ухудшение состояния здоровья после ранений, восемь месяцев назад подал рапорт о переводе из действующей армии в Метрополию.
Что ж, такое бывает. Не следует думать, что все берсальеры горят желанием каждый божий день «ходить в выброску». Навоевался человек. Захотел поработать инструктором, передать опыт молодому поколению экстрасенсов…
Просьба Галеацци была удовлетворена. И назначили его заместителем командира Второй Отдельной роты берсальеров «Мерсия».
Вроде бы все гладко. Но что за «Мерсия»?..
– Ты когда–нибудь о такой роте слышал? – спросил я полковника.
– Никогда. И города такого в Италии нет. По–моему. А ведь это давняя традиция: все подразделения берсальеров называть по итальянским городам.
– А что это вообще такое – Мерсия?
– Я думал ты знаешь.
– Первый раз такое слово вижу.
– Сходить поглядеть в омнипедии?
– Сходи.
Дурново сделал несколько шагов к выходу и остановился.
Я обернулся.
Полковник смотрел на меня нехорошо.
– Может, составишь мне компанию?
– Боюсь прозевать «Аль–Тарик».
– Поставь машину на запись.
– Если меня у аппарата не будет, на крейсере могут решить, что посольство уничтожено. Представляешь последствия?
– Логично.
– Так что давай, иди. Заодно поглядишь, не пришел ли в себя Галеацци.
– А если пришел?
– Веди сюда. Проследи только, чтобы оружия при нем не было.
– Арестовать его официально?
– Это лишнее.
Петру–Василию очень не хотелось оставлять меня одного. Но пришлось.
Я вернулся к чтению досье Галеацци.
Итак, восемь месяцев старший лейтенант прослужил в роте «Мерсия»…
Где? В Метрополии.
Но где именно? На Земле? На Луне? На одной из многочисленных орбитальных станций? На Палладе? Трансплутоне?
По этому вопросу личное дело Галеацци хранило пустозначительное молчание. Только последняя неделя его пребывания в Метрополии была освещена в копиях документов сравнительно подробно.
Вторым числом текущего месяца датирован приказ о переводе старшего лейтенанта Галеацци на Палладу. Через три дня ему было присвоено звание капитана. Тогда же берсальер получил предписание прибыть на транспорт «Кавур» и занять должность командира роты «Пиза».
Последнее обстоятельство более–менее понятно. Численность штурмовых частей, предназначенных для высадки на Эрруаке, требовалось резко повысить без ощутимой потери качества. Для этого на базе каждых двух рот формировали добавочную третью, разбавляя ветеранов пополнением из учебных центров. Соответственно, Галеацци, как опытного и заслуженного офицера, отозвали из Метрополии в действующую армию и планировали поставить его на вакансию, которая открылась из–за общего расширения штатов.
Но тут случился внезапный прорыв тойлангов через «Пояс Аваллона» и капитану не довелось командовать «Пизой» ни одного дня.
Чем же все–таки эта таинственная «Мерсия» занималась в Метрополии и почему я о ней никогда не слышал? Какова природа гипервирусов, которые обнаружил в крови Галеацци медицинский комбайн? Откуда имя и фамилия капитана известны тойлангам? Кто такой Смыгла? Зачем они хотели видеть этих двоих в составе посольства?
И, в конце концов, зачем им понадобился я?
Правда, на последний вопрос я мог если и не ответить, то по крайней мере продуктивно пофантазировать. Думаю, после ознакомления с моим досье удалось пофантазировать и полковнику Дурново.
4. Нет такого врага, которого нельзя сделать своим другом
Во время переломной стратегической операции войны – битвы за двойную звездную систему Кетрарий – я руководил объединенной разведкой Седьмого Флота и приданого ему десантно–штурмового корпуса. Я носил полковничьи погоны, но контроллеры всех адмиральских дверей пропускали меня без писка.
На меня работали десятки людей в двух штабах, целая флотилия кораблей технического шпионажа и сотни бойцов элитной пехоты.
Это были веселые деньки.
Вместе с разбитым катером мы подбросили неприятелю «секретные документы» и заманили в ловушку разом три тойлангских крейсера.
Вычислив точное местоположение одной из планетных комендатур, мы провели молниеносный рейд, в результате которого была захвачена живьем дюжина родовитых тойлангских аристократов.
Мы минировали джамп–траектории и взрывали антенны АФ–связи. Отслеживали каждое перемещение неприятельских дредноутов и искали надежные посадочные площадки для десантных транспортов. Мы добыли Седьмому Флоту победу.
К сожалению, у наших соседей из Пятого Флота дела шли куда хуже. В то время как наш корпус, выполняя общий план, надежно блокировал ключевые индустриальные центры на планетах Луг и Дол, десантные части Пятого Флота завязли на противоположном конце громадной звездной системы. Они вгрызлись в тойлангскую оборону на планете Утес, но через четыре дня начали нести такие потери, что своими силами продолжать наступление уже не могли.
Утром того несчастливого дня, когда десант окончательно выдохся, адмирал Пирон поторопился доложить в Ставку, что все первичные задачи на Утесе выполнены. Когда через час от десантников посыпались доклады о многочисленных и весьма болезненных контрударах тойлангов, ситуация сложилась щепетильная. Боеспособных сил под рукой у Пирона больше не было, а просить помощи у Ставки значило расписаться в том, что ты своими победными реляциями сознательно дезинформировал верховное командование.
