Последовал гул неясных замечаний и смех, Бигмэн покраснел.
— И все же, — настаивал маленький марсианин, — разве доктор Певераль говорит не об этом?
— Не совсем, — мягко ответил доктор Певераль.
— На Меркурии нет никаких признаков собственной жизни, — безапелляционно сказал один из астрономов. — Уж в этом-то мы уверены.
Лаки вмешался:
— Насколько вы в этом уверены? Вы искали здесь жизнь?
Астроном, который только что говорил, казалось, был озадачен:
— Разумеется, снаряжались поисковые партии.
Лаки улыбнулся. Ему приходилось встречать на Марсе разумных существ, которых не видел ни один человек. На Венере он обнаружил полуразумных обитателей, хотя утверждалось, что там их быть не может. Он вообще не считал кого-либо вправе заявлять, что на той или иной планете нет жизни или разума.
Он спросил:
— Сколько было поисковых партий? Как тщательно велись поиски? Была ли обследована каждая квадратная миля?
Астроном лишь отвернулся, брови его приподнялись, словно спрашивая: зачем?
Бигмэн усмехнулся, его маленькое лицо сморщилось, и он стал похож на добродушного гномика.
Доктор Певераль ответил:
— Мой дорогой Старр, поисковые экспедиции ничего не нашли. Хотя мы и допускаем, что не следует совсем исключать возможность существования жизни на Меркурии, но все же вероятность ее весьма невелика. Давайте считать, что единственными представителями разумной жизни в Галактике являются люди. Во всяком случае, других мы не знаем.
Помня о разумных обитателях Марса, Лаки с ним не согласился, но промолчал, и старый ученый продолжал.
Его прервал Уртейл, к которому мало-помалу вернулось самообладание.
— К чему вы это все ведете? — спросил он и не смог удержаться, чтобы не добавить: — Если к чему-то ведете?
Доктор Певераль не стал прямо отвечать на вопрос Уртейла. Он переводил взгляд с лица на лицо, намеренно избегая встретиться взглядом с исследователем от Конгресса.
— Дело в том, что люди есть где угодно, не только на Земле. Люди живут во многих звездных системах, — лицо астронома странно изменилось. Все черты его заострились, он побледнел, ноздри его раздувались, словно гнев переполнял его. — Например, человеческие существа живут на планетах Сириуса. А что, если это они срывают наши исследования?
— Зачем это им? — задал встречный вопрос Лаки.
— Почему бы и нет? Они и раньше совершали агрессию против Земли.
Это была правда. Лаки Старр совсем недавно сам помогал отразить атаку космической флотилии из системы Сириуса, приземлившейся на Ганимеде, но тогда они убрались из Солнечной системы без особых последствий. С другой стороны, для землян было обычным делом обвинять сирианцев во всех своих бедах.
Доктор Певераль с напором утверждал:
— Я был там. Я был у Сириуса всего пять месяцев назад. Этому предшествовала большая волокита, так как Сириус не хочет принимать ни иммигрантов, ни гостей, но в данном случае речь шла о межзвездной астрономической конвенции, и мне удалось получить визу. Я решил, что следует увидеть все собственными глазами, и должен сказать, я не был разочарован.
Планеты Сириуса редко заселены и крайне разобщены. Живут там изолированно, семьями, с собственными источниками энергии и службами. В каждой семье есть группа механических рабов — по-другому это назвать нельзя, это рабы в виде позитронных роботов, которые выполняют всю работу. Сирианские люди считают себя воинствующей аристократией. Любой из них умеет управлять космическим кораблем. Они не успокоятся, пока не разрушат Землю.
Бигмэн беспокойно задвигался в кресле.
— Марсианские пески, пусть только попробуют. Пусть только попробуют, вот все, что я скажу.
— Именно это они и сделают, когда хорошо подготовятся, — ответил Певераль, — и, если только мы срочно не предпримем какие-нибудь меры, чтобы предотвратить опасность, они могут выиграть. Чем мы можем противостоять им? Да, у нас есть биллионы населения, но многие ли умеют жить в космосе? Мы — шесть биллионов кроликов, а они — миллион волков. Земля беспомощна, и с каждым годом становится все беспомощней. Мы питаемся зерном с Марса и дрожжами с Венеры. Мы добываем минералы на астероидах, а раньше добывали их на Меркурии, когда тут еще вели разработки в шахтах.
Видите ли, Старр, если программа «Свет» осуществится, Земля будет зависеть от космических станций, потому что она через них будет получать солнечный свет. Неужели вы не понимаете, насколько легко уязвимыми мы окажемся? Сирианские налетчики захватят передовые посты Системы, вызовут панику и голод на Земле, даже не утруждаясь атаковать нас впрямую.
И чем мы можем на это ответить? Не важно, скольких из них мы убьем, но уцелевшие сирианцы будут всегда независимы и самодостаточны. Любой из них сможет продолжить войну.
Старый ученый почти задыхался от страсти. Его искренность не вызывала сомнений. Казалось, он наконец высказал все, что долгие годы не давало ему покоя.
Лаки скользнул взглядом обратно на Хенли Кука, заместителя доктора Певераля. Тот спрятал лицо, опустив голову на руки, опершись локтями о стол. Лицо его было залито краской, однако Лаки показалось, что то была краска не гнева или негодования, но замешательства.
Скотт Майндс скептически заметил:
— Ну и что из этого, доктор Певераль? Живут они у своего Сириуса, зачем им лететь на Землю? Что они могут от нас получить? Допустим, они завоюют Землю, все равно им ведь придется поддерживать нас…
— Чепуха! — отрезал старый астроном. — Чего ради? Им нужны земные ресурсы, а не население. Подумайте об этом. Они уморят нас голодом. Это будет составной частью их политики.
— Но, послушайте, — проговорил Гардома, — ведь это же невероятно.
— Они сделают это не потому, что жестоки, — объяснил доктор Певераль, — а из политических соображений. Они презирают нас. Для них мы по интеллекту не намного выше животных. У самих сирианцев очень развито расовое сознание. С тех пор, как земляне впервые колонизировали планеты системы Сириуса, они всегда берегли себя, и им удалось избежать болезней и различных нежелательных для них черт нашего характера.
На вид они все одинаковые, тогда как земляне могут быть любого цвета, размера, формы, вида. Сирианцы считают нас низшей расой. Вот почему они не хотят, чтобы мы эмигрировали на их планеты. Они не пускали меня на съезд, пока правительство не приняло все мыслимые меры. Были допущены астрономы из любых систем, но не с Земли.
Кроме того, человеческая жизнь, любая человеческая жизнь, не слишком много для них значит. Они машиноцентричны. Я видел, как они обращаются со своими металлическими людьми. Пожалуй, они заботятся о сирианском роботе больше, чем о сирианском человеке. Для них робот стоит сотни землян. Они ласкают этих роботов. Они их любят и ничего для них не жалеют.
