— Мы потерпели поражение, Александра Владимировна, — произнес я.
АЛЕКСАНДРА СУРЕПОВА, Президент Осени
Известие о поражении сразило меня наповал. Поражение — значит, погибли люди. А еще поражение означает, что над населением Осени нависла серьезная угроза. Что в нашем государстве происходит нечто очень серьезное, неконтролируемое, масштабов чего я еще не осознала, и это нечто надо было срочно разруливать. А я не любила, когда не имела возможности контролировать ситуацию. Я собрала волю в кулак и спросила холодно:
— Сколько человек погибло?
— Двадцать девять человек пропало без вести. Раненых нет.
Я фыркнула и сердито отвернулась к окну.
— Они располагают магнитронной пушкой и тремя базуками, не говоря о личном оружии, — доложил Рудзевич.
— Сколько в банде людей?
— Невозможно было подсчитать. Много. Если учитывать то, что в межзвездном крейсере экипаж обычно составляет от трехсот до шестисот человек…
От трехсот до шестисот человек?! Вот это новость!
— Надо было раньше учитывать, — с досадой оборвала я полковника. — Почему вы раньше не сказали? Что ж. Ситуация не безвыходная. Ваше управление хорошо ловит жуликов и воров, обезвреживает наркокурьеров, в государстве нет ни одной преступной группировки. Вы хорошо выполняете свою работу. Обезвреживание межзвездной банды, прибывшей на военном судне из самой преисподней и вооруженной до зубов — не ваше дело. Я немедленно свяжусь с Остроуховым. Он уже ищет крейсер, а бандитскую лесопилку пусть уничтожит с орбиты. Мы располагаем возможностью подобрать уцелевших людей?
— Бой произошел в разбойничьем вертепе. Подобрать уцелевших людей возможности нет, иначе мы бы это сделали. Я направил отряд на наш лесоповал, чтобы встретили там прорвавшихся.
— Будем надеяться, что преступники оставят пойманных в живых.
Рудзевич рассказал о бое в подробностях. Что и говорить, "звездопад" получился феерический. Полковник ушел, не потрудившись скрыть понурый вид. Я велела секретарше выйти на связь с флагманом и стала ходить из угла в угол. Я не сомневалась, что банда будет уничтожена. Однако к этому времени уникальный лес, который мы бережем, как зеницу ока, будет частично вырублен незваными душегубами. Часть погибнет в пожаре, который наверняка будет вызван огнем с орбиты. Придется считать убытки. Еще больше было жаль погибших в глупом, неравном бою. От трехсот до шестисот человек… Почему я не спросила Рудзевича об этом раньше? Почему я не подумала, что бандиты могли доставить с военного крейсера пушки?! О чем я вообще думала, росомаха? Да, о каких-то проблемках государственной важности, и ничто не подсказало мне, что межзвездная банда является самой серьезной на сегодняшний день проблемой. Многих "пропавших без вести" я знала, знала их семьи. Мучилась виной, что необдуманно отправила людей на верную смерть. Звякнул видеофон.
— Юхнович на связи, — доложила Леночка.
На экране возник министр финансов, тощий и с крупным носом.
— Я слышал, в лечебном лесу какая-то заварушка, — прогнусавил он.
— Что и от кого вы слышали? — спросила я, придав голосу суровость.
— Собака лает — ветер носит. В 9 утра из леса прибыла вся наша столичная полицейская управа, вернее, то, что от нее осталось.
— Значит, вы и без меня все знаете.
— Таки я хочу спросить. Если стратегический лес порубят бандиты, что нам останется? Придется ждать несколько лет, пока можно будет снова рубить, а пострадает от этого бюджет.
— Пострадает, Лев Яковлевич, это верно.
— Ай-яй-яй… Сколько же погибло людей?
— Еще неизвестно. Пропало без вести двадцать девять человек.
— Считайте, погибли, ай-яй-яй! Надо семьям выдать компенсацию.
— Погодите хоронить. Как закончится вся эта заваруха, тогда все и подсчитаем.
— Когда же закончится?
— Скоро, Лев Яковлевич.
— Как страшно жить… Что ж, до встречи.
— Александра Владимировна, Остроухов ответил, — доложила Леночка.
Я была рада видеть капитана нашего флагмана. Он один из немногих общался со мной свободно. Я изложила ему суть дела.
— Мы найдем крейсер и уничтожим лагерь преступников, — пообещал Остроухов. — Только у нас еще одна проблема.
— Какая проблема? — насторожилась я. Ни в коем случае, никаких больше проблем! Хватит. Я приготовилась задвинуть проблему куда-нибудь поглубже.
— Очир. Доржи.
Планета Доржи с государством Очир вращалась вокруг солнца Очир. Доржиане являлись ближними нашими соседями, 38 часов ходу в подпространстве.
— И что же Очир?
— Очир направил к нам свой флот. 2 линкора, 8 крейсеров, 17 канонерок. Все у нас на орбите. Прикатили, как на именины, полчаса назад.
— Что им понадобилось?
— А они со мной общаться не желают, дабы не нарушать субординацию. У них там адмирал, а я всего лишь капитан, Александра Владимировна. Адмирал желает разговаривать только с президентом.
— Что ж. Я тоже не буду нарушать субординацию. Побеседую с президентом Очира. Найдите бандитский крейсер. Стрельбу пока не открывайте ни по нему, ни по планете. Не нравится мне эта эскадрилья у меня над крышей.
Новую проблему задвинуть не получится. Придется заниматься еще и ею. В конце разговора с Остроуховым меня отвлек непонятный шум в приемной. Я выпрямилась. Двойные двери в кабинет распахнулись настежь, как будто их пнули ногой, и ко мне ввалились два человека. Один был необъятно толст и лыс, другая — тощая, как кочерга, и неприлично рыжая. Оба одеты в какие-то лохмотья, в которых на мужчине едва угадывалась одежда астронавтов. На женщине целой осталась только юбка. Леночка безуспешно пыталась вытолкать посетителей из кабинета.
— Власовцы, — вмиг догадалась я. — А где…
— …ваша охрана? Мы ее тут слегка помяли, — виновато сообщил толстый.
На "Стремительном" и на Онтарии не было места роскоши, и я к ней не привык. Мы с Марией ворвались в просторный светлый кабинет с высокими потолками, мебелью из настоящего дерева, громадными креслами, окнами до потолка, тяжелыми портьерами, отливающими медом, допотопной биотехникой на столе для переговоров посреди кабинета, и я подумал, что мы здесь похожи на бездомных собак, случайно забежавших с улицы. Что касается хозяйки кабинета… Я напоролся на разящий холодом взгляд светло-голубых глаз на холеном матовом лице и слегка растерялся. Президент оказался женщиной. И какой! Она подавляла кристально-чистой, словно бриллиант, красотой славянского типа и величием. Красоту и величие дополняли светлые уложенные волосы, светло-бежевый, почти белый костюм с юбкой, окантованный тонкой золотистой полоской, и туфельки молочного цвета на высоком каблуке, которые я бы лучше съел. Президент в ореоле холода двинулся по направлению к нам. Я ощутил себя "Титаником", на который надвигается айсберг.
