– Там совсем другие понятия о действии и времени. К примеру, страхобой еще только собирается сделать мне гадость. А кибердвойник уже отчетливо видит зарождающийся в инфополе «негатив», направленный непосредственно на меня, классифицирует его как опасную тенденцию, принимает ответные меры.
– Когда ж он успевает классифицировать? – усомнился Войко.
– Я же говорю, в киберпространстве время совсем другое.
– Как другое?
– Ну, допустим, на примере… На рассвете солнце еще не взошло, но воздух уже побелел, посерел, и мы чувствуем, что дневное светило вот-вот появится. Понятно?
– Понятно.
– Так же и в технополе: тенденция распространяется впереди самого явления. И ее (при соответствующей тренировке, конечно) можно улавливать или, скажем, классифицировать – как вам угодно.
– Хорошо, – сдался куратор. Но все же уточнил. – А если ты будешь спать, тогда как?
– На ночь пиндальбока необходимо изолировать – поместить в надежный аквариум. Только и всего.
Генерал Войко понял, что спорить бесполезно; закрыл тему.
– До встречи, шеф.
– Давай, Ваня. Не теряйся. Почаще выходи на связь.
– Хорошо.
Офицеры на прощание пожали друг другу руки.
Стрельцов шагнул в серую дверь – и оказался в зале ожидания космодрома.
На регистрацию полетных документов выстроилась приличная очередь. «Эх, жаль, снял мундир БГБ, – огорчился Иван. – Прошел бы сейчас прямо в голову колонны. И ни один пассажир не пикнул бы… – Парень нерешительно почесал за ухом. – Придется разыгрывать роль спокойного добропорядочного гражданина … Следовательно, зачем спешить?» Киберчтец с независимым видом покорно пристроился в конец людской змейки.
Впрочем, очередь двигалась довольно быстро. Так что спешить действительно было незачем. Документы Стрельцова на контроле не вызвали никаких подозрений. Служащий космопорта спокойно принял из рук Киберчтеца объемистый саквояж, поставил его в аппарат для проверки ручной клади, где просвечивалось содержимое сумок, которые пассажиры брали с собой в салон.
Тем временем инфохомос вклинился в автоматику, убрал изображение пиндальбока на мониторе у охранника. Но одному из проверяющих все равно что-то не понравилось. А может быть, он просто послушно следовал инструкции по досмотру личных вещей пассажиров. Дотошный охранник открыл саквояж (сердце у Стрельцова замерло), сунул туда руку. Но тут же вытащил обратно, щелкнул застежкой, придурковато улыбнулся, протянул портфель Ивану:
– Всё в порядке. Проходите, пожалуйста.
Стрельцов, как ни в чем не бывало, спокойно принял свою ручную кладь, отошел на несколько шагов, как бы невзначай оглянулся. Служащий все так же придурковато улыбался, не обращая внимания на очередь пассажиров, выстроившуюся возле него. Иван мысленно спросил:
– Пиндаль, ты что парализовал охранника?
– Если б парализовал, он застыл бы, как статуя, – нехотя ответил червиголов. – Просто немного загипнотизировал, внушил ему прекрасную мысль.
– Какую?
– Всё хорошо, голубчик.
– И долго он так будет улыбаться? – обеспокоился Стрельцов.
– Ну, наверное, часов двенадцать. Ничего страшного. Он сейчас полон счастья. Наслаждается жизнью.
– А обойтись без этого было нельзя? – укоризненно спросил инфохомос.
– Нет, конечно, – отрезал страхобой. – Во-первых, он меня сразу обнаружил бы и, как следствие, мог тут же шлепнуть, как последнего гада, либо поднять панику…
– А во-вторых?
– А во-вторых, лапает меня нагло грязными ручищами, как собственную бабу. Пусть жену свою дома щупает, – обидчиво пропищал червиголов. – Пришлось сделать так, чтоб он отстал.
– Ты правильно поступил, Пиндаль, – согласился Чтец.
– Стараюсь, Ваня.
Уже через час бэгэбэшник с саквояжем в руках переступил порог собственного номера «люкс» на звездолете. Увидев шикарную двуспальную кровать (если не трехспальную), Иван, как истинный ценитель народного фольклора, тут же вспомнил старинную русскую мудрость: «Работа – не волк. В лес не убежит».
Парень завалился на мягкое ложе, остался доволен.
Но хоть работа – не волк, все же пришлось связаться с капитаном судна. Через четверть часа в каюте появился объемистый аквариум с плотной крышкой. В крышке предварительно было просверлено несколько маленьких отверстий для воздухообмена. Минутой позже из ресторана доставили пару ящиков превосходного сухого вина.
Как только посторонние люди покинули номер, Чтец выпустил на волю страхобоя. Червиголов, осмотревшись, стремительно подполз к ящику с вином; схватил одним концом туловища бутылку, другим обхватил пробку. Через секунду послышался тихий хлопок. Пиндаль быстро высосал содержимое, поставил на пол пустой сосуд, довольно крякнул в технополе:
– Ух, Ваня. Хорош-шо пошла!
– Ты бы хоть подождал товарища, – с иронией ответил Стрельцов. – Чокнулись бы за удачное знакомство.
– Да я не против. Это ж только начало. – Пиндальбок с завидной сноровкой откупорил еще две бутылки – одну себе, другую Ивану. – За знакомство!
Стрельцову лень было тянуться за фужером. Он отхлебнул прямо из горлышка:
– За знакомство!
Упругая мягкость, комфортность шикарного ложа вкупе с действием вина соблазнительно клонили Стрельцова в сон. По правде сказать, неутомимый экстрасенс за последние несколько суток хронического недосыпания чертовски устал. Работы – по горло. Чувствуя необходимость в немедленном отдыхе, Чтец ласково усадил червихвоста в аквариум, заботливо напутствовал:
– Сиди тихо, дружок. Не мешай спать. Если разбудишь раньше времени, – задницу надеру. Понял?
– Понял, Ваня.
– Знаешь, что это? – спросил Стрельцов, показывая пиндальбоку маленький приборчик размером со спичечный коробок.
– Что?
– Датчик движения. Он зациклен на музыкальный проигрыватель. – Парень показал пальцем на динамики, подвешенные над кроватью. – Стоит крышке аквариума лишь пошевелиться, как включится громкая музыка. Тогда я встану и… и проведу с тобой неприятную воспитательную беседу.
– Да не переживай ты, Ваня, – заверил страхобой. – Спи спокойно. Я покараулю. Вот еще проблема…
– Ну-ну. – Чтец плотно прикрыл крышку, закрепил защелки.
Затем аккуратно установил на стеклянную поверхность датчик движения, мысленно включил его в электрическую схему и с чувством выполненного долга завалился спать. Но перед этим одним махом, на манер пиндальбока, осушил бутылку вина и довольно крякнул. Хотя, в общем-то, алкоголем по жизни не увлекался.
Двадцать килограммов груза, которые дозволяется колонисту взять с собой в двухгодичную экспедицию на вновь осваиваемую планету или на одинокую космическую базу, – это очень мало. Проблема дороговизны «стартовой массы» с двадцатого «стартового» века не утратила своей остроты для космического транспорта и по сей день. Каждый полетный грамм на вес золота. Пассажирам, соответственно, – жесткие ограничения.
