Вот молодые ученые разрабатывают новый принцип движения через гиперпространство. Вот несколько друзей, поддерживая друг друга, поднимаются на почти отвесную гору. Не бросают отставших, как положено на Земле, как делают земные альпинисты, а несут пострадавших на руках, даже если это угрожает гибелью всем остальным. И еще сотни подобных картин. Имперцы настолько отличались от всех знакомых писателя, что ему стало не по себе. Это были какие-то совсем другие люди, забывшие про свое естестве зверя, хищника. Они были не такие, неправильные!
— Мы никому не позволим калечить души молодых эгоистичным творчеством, — негромко произнес инспектор. — Вскоре ничего из него в свободном доступе не останется. Ни книг, ни песен, ни игр, ни фильмов. И я предупреждаю вас. Молчите. Пока вы молчите, вы живете. Откроете рот прилюдно — пожизненная ссылка на Саулу, в тот же день. Раз уж вы настолько убежденный подонок, то говорить с вами не о чем.
Владимир медленно встал, у него темнело перед глазами от отчаяния. Выходит, имперцы такие идиоты, что отрицают человеческую природу? И активно пытаются переделать ее? Но ведь уже пытались сделать это в СССР. Не вышло. Значит, и не стоит! Нужно выстроить общество согласно природе, а не противореча ей! Выходит, они идеологические враги. Но как с ними бороться, если ему перкрыли любую возможность говорить с людьми? Как⁈ Писатель не знал, но сдаваться не собирался. Люди — это звери и скоты! Так правильно, иначе не бывает! И проклятые имперцы тоже таковы, только почему-то притворяются другими. Зачем они это делают⁈
Он снова сорвался и высказался. Его внимательно выслушали, после чего посоветовали заткнуться и выметаться. А на прощание инспектор бросил:
— Не думал, что человек может искренне верить в такую чушь. Вы же не были таким, я же прочел ваши первые книги. Что с вами случилось? Что вы с собой сделали⁈
— Столкнулся с реальной человеческой натурой! — с ненавистью выдохнул Владимир. — С подлостью и безразличием! И все про людей понял. Я не пойму другого. Зачем вы притворяетесь, что может быть иначе⁈ Зачем эта ложь⁈
— Какой же вы дурак! — укоризненно покачал головой имперец. — Но вы сами выбрали. А я все сказал. Пропаганду эгоизма мы прекратили и не позволим этим гнусным идеям снова появиться в общественном бессознательном. У вас и прочих ваших коллег не выйдет превратить мир в клоаку и сделать людей скотами. Вы многим перекорежили души, многих извратили. Но мы вылечим если не их самих, то хотя бы их детей. А вы все канете в бездну. О вас забудут. Именно это ваш приговор — забвение!
Когда до Владимира дошли последние слова, он едва не упал. Понимал, что забвение — это самое страшное, что может случиться с творческой личностью. Однако ничего изменить было уже нельзя, и он это тоже понял.
Семен Петрович на мгновение задумался, прежде чем отправить описание своего многострадального проекта в имперскую канцелярию, но все же нажал клавишу Enter. Письмо ушло. Старый инженер не верил, что это что-то даст, вряд ли новой власти понадобятся его измышления, но не попытаться не мог. Сколько лет он надеялся протолкнуть идею использования атмосферного электричества, ведь это даст немалый экономический эффект, однако во всех инстанциях только крутили пальцами у висков, считая инженера очередным сумасшедшим изобретателем. Так он всю жизнь и проработал обычным энергетиком, пока в прошлом году не вышел на пенсию, начав отдавать все свое время доработке проекта в надежде, что тот все-таки кого-то заинтересует. Но все тщетно, никому и ничего не было нужно.
Жена умерла три года назад, дети разъехались по всей России, а дочь и вовсе укатила в Израиль, а оттуда в Канаду. Ее можно было понять, то, что творило в стране либеральное правительство, не укладывалось в голове. Целенаправленно разрушались целые отрасли промышленности, с таким трудом восстановленные во время правления второго президента. А пресса надрывалась воплями о благословенной свободе и отказе от имперского мышления, тщательно вылизывала пятые точки западников, утверждая, что вся цивилизация там, а русским дикарям надо знать свое место и не сметь претендовать на науку и какие-либо достижения.
Был шанс протолкнуть проект на Западе, но Семен Петрович не стал этого делать, слишком оный Запад презирал и даже ненавидел. Было за что, простить сотворенного западниками с его Родиной он не мог. Вспоминая СССР, старый инженер порой плакал. Какую страну погубили, сволочи! Понадобилось пожить при проклятом людьми и богом капитализме, чтобы понять, что они потеряли. Поняли, да только поздно было.
Неожиданное появление на орбите Земли инопланетного корабля потрясло пенсионера, он отслеживал любые связанные с ним новости, но тот несколько месяцев ничего не предпринимал и к нему попросту привыкли. Висит огромная тарелка на орбите, ну и пусть себе висит, раз ни во что не вмешивается. Однако случившееся после того, как корабль начал вмешательство, поразило до глубины души и вызвало глубокое удовлетворение. Наконец-то подонки, веками грабившие планету, заплатили по всем счетам. Разом! Своими погаными шкурами заплатили! Он смеялся, наблюдая на экране телевизора повешение важных дам и господ — заслужили, сволочи! Наконец-то пришло возмездие за все хорошее! Тогда он и задумался впервые, что стоит попробовать отослать имперцам свой проект, но все же решил подождать.
Появление социального работника, настройка окна мгновенной доставки и компьютерного терминала в его скромной квартире не слишком удивили на фоне телевизионных передач. В империи смогли добиться того, чего не смог добиться Советский Союз — истинной социальной справедливости.
Семен Петрович вдумчиво исследовал новую реальность, часами ходил по распределителю, изучая непривычные инопланетные продукты и вещи. Такого разнообразия всего, как при капитализме, на первый взгляд не было, несколько моделей всего, но при этом очень удобные, красивые и ноские. Молодежь очень быстро оценила удобство имперских комбезов разных модификаций и почти поголовно перешла на них, если не считать немногих модников. Зато продуктов было намного больше, чем раньше, вот только они упаковывались не в яркие обертки, а в обычные бумажные пакеты из растворяющейся в воде особой бумаги, она не вредила экологии, за несколько часов превращаясь в удобрение. Ведь основная мусорная проблема заключалась в огромном количестве упаковок, на которых каждая фирма норовила прорекламировать себя, причем как можно ярче. Имперцам это было совершенно не нужно, реклама у них отсутствовала, как понятие. Если человеку или предприятию было что-либо нужно, он задавал терминалу поиск и получал список, в котором каждая позиция отмечалась рейтингом, зависящим от качества продукции.
Бесплатное распределение продуктов, одежды и всего необходимого для жизни удивило Семена Петровича, до такого и Советский Союз не доходил. А уж медицина! Причем обычная, не имперская, омолаживающая. По первой просьбе к старому инженеру прибыл врач, проверил его какой-то незнакомой диагностической аппаратурой, выписал лекарства, которые были тут же заказаны через окно доставки. Естественно, бесплатно. Если честно, Семен Петрович не знал на что ему теперь тратить огромную по прежним меркам пенсию, поскольку в рестораны не ходил, да и предметов роскоши никогда не покупал. Зачем они ему?
Казалось бы, живи и радуйся, что и делали большинство пенсионеров в их старом доме, восторженно рассказывая о новых блюдах, которые довелось попробовать, и тратя время на бесполезные сплетни. Семен Петрович такого никогда не понимал, он продолжал дорабатывать свой проект. И вот сегодня утром последние расчеты были завершены. Правда, при помощи подключения домашнего терминала к одному из имперских искинов, такая возможность для просчета крупных массивов данных тоже имелась, хотя найти ее удалось не сразу. Набравшись смелости, старый инженер составил и отправил письмо в имперскую канцелярию, сопроводив его результатами расчетов. Интересно, сколько придется ждать ответа? Наверняка долго.
Неожиданно голоэкран терминала вспыхнул зеленым светом, затем прозвенел зуммер, сообщая о телефонном вызове. Семен Петрович удивился — кому он мог понадобиться? Наверное, это из поликлиники, куда он давно должен был приехать на диспансеризацию, звонят. Однако на экране появилось лицо молодого мужчины, в котором явно угадывалась негритянская кровь. Он вежливо поздоровался и спросил:
— Я вижу перед собой Семена Петровича Лугового?
— Добрый день, молодой человек, — кивнул ему старый инженер. — Да, это я. Вы по какому вопросу?
— Вашего проекта, — широко улыбнулся имперец. — Мое имя — Джеронимо Франсуазович Адельвайте, ведущий инженер энергетического отдела «Снегиря», возраст сто восемьдесят три года.
