— Понятно, — кивнул судья, — а до какого возраста к вам лучше попадать, Евгений Львович?
— До тринадцати лет, — совершенно серьезно ответил Ройтман.
— Ну, это только в Воспитательный Центр, — сказал Шмидт.
— Угу! Всегда им завидовал. До тринадцати лет нейронная сеть — воск. До двадцати пяти еще достаточно пластична. До тридцати тоже жить можно. По крайней мере, с Анри Вальдо все отлично получилось. После тридцати и до сорока пяти — возможно, но лучше, чтобы была мотивация. Так что за успех психологической подготовки Нагорного Александра Анатольевича я не особенно беспокоюсь. Там с мотивацией все в порядке. Но после сорока пяти мы мучаемся. Тяжело прошивать память в таком возрасте. Все равно сделаем, но что камни таскать: и для нас, и для пациента.
— Так, — сказал Шмидт, — с Германом Марковичем и Степаном Антоновичем понятно. А для остальных?
— Угу, — кивнул Ройтман. — Для остальных будет обратное соотношение. Психокоррекции будет меньше, зато курс реабилитации длительнее, поскольку люди молодые, и им после Центра практически придется начать все сначала. Сменить профессию, поскольку с таким бэкграундом их ни в СБК, ни в прокуратуру, ни даже в полицию никто не возьмет. Возможно, получить новое образование, адаптироваться в обществе в другой роли. Так что, по порядку. Богдан Рябинин. Подготовка покушения на императора и непосредственное участие в нем. Подготовка покушения на Нагорного и непосредственное участие. Снайпер. ПЗ плохое. Откровенно. Там еще маскированная депрессия ко всему прочему. Но двадцать семь лет. Мы просим для него год и десять месяцев на психокоррекцию и два года на реабилитацию.
— Понятно, — кивнул судья. — Дальше.
— Лопатин Михаил, — продолжил Ройтман. — Участие в покушении на императора. ПЗ получше. Вообще, человек убежденный. Двадцать пять лет. Никакой серьезной психиатрии нет. Так что нам хватит на психокоррекцию года и пяти месяцев. Реабилитация — тоже два. Ефимцев Станислав. Участие в покушении на Нагорного, участие в убийстве Сергея Кривина, участие в захвате Привозина. За год до событий уволен из прокуратуры за взятку, правда, мелкую. Так что даже без Открытого Центра обошлись. А зря! Сейчас бы проблем не возникло. Была взятка, перепроверили. Стажером был. Так что даже исполнить не мог то, за что деньги брал. ПЗ… Ну, при таких обвинениях хороших ПЗ не бывает. Расстройство личности. Зависимое, как ни странно. Легко попадает под влияние, тяжело принимает решения без посторонней поддержки. Не очень ярко выраженное и компенсированное, но есть. Двадцать два года.
— Двадцать один, — тихо поправил Ефимцев.
— В конце декабря день рождения? — спросил Ройтман.
— Да.
— Значит, почти двадцать два. Мы просим на психокоррекцию год и восемь месяцев, на реабилитацию — два года. И еще один неприятный момент. У нас в Кириопольском Центре фигуранты этого дела, подписавшие согласие на психокоррекцию, уже есть во всех тяжелых блоках, кроме «F». Вместе в один блок двух фигурантов одного и того же дела мы поместить не можем, это незаконно. А потому подсудимым придется выбирать между «F» в Кириополе и другим городом. Там будет все, как надо: «Е5».
— В Пальмиру? — спросил судья.
— Да, это ближайший город с Психологическим Центром, где есть полный набор тяжелых блоков. Четыреста пятьдесят километров. Час лета. Центр хороший, специалисты отличные. Другой вариант Новая Прага. Подальше. Шестьсот километров. Но по времени это лишние двадцать минут. Новый большой Психологический Центр. Возглавляет мой ученик. Так что на выбор. Государство естественно будет оплачивать дорогу родственникам на свидания, поскольку это не их вина. И дорогу пациенту домой на праздники и выходные, поскольку не его вина, что он должен будет тратить время на дорогу, а не останется в Психологическом Центре родного города. И компенсировать эти деньги не нужно. Естественно из Центров в Пальмире и Новой Праге домой будут отпускать на час раньше, чтобы компенсировать время, потерянное на дорогу. И про «F» не стоит забывать. Это не такой плохой вариант. Вообще, мистический ужас перед блоком «F» ни на чем не основан. Там сейчас никого нет. То есть никакого неприятного общения. Весь блок в вашем распоряжении. Общаться только с психологами и адвокатами, но мы обязательно компенсируем неприятные моменты. Свиданий разрешим больше, выход в глобальную Сеть не два раза в неделю, а, скажем три, домой пораньше отпустим на выходные. Будет «F1», «F2» или «F3». Более тяжелые блоки оставим свободными на всякий случай. Вряд ли у нас в ближайшие два года появятся трое серийных убийц одновременно, но вдруг да коллективное сумасшествие. Даже если появятся, к вам не подселим ни при каких обстоятельствах. И вы остаетесь в Кириополе. Так что вы своим адвокатам напишите ваши пожелания, только не менее двух альтернативных вариантов. Мы постараемся все учесть.
— Спасибо, — кивнул судья. — Слово предоставляется подсудимым. Герман Маркович, пожалуйста.
Митте поднялся с места.
— Я хочу сказать одно: все, что мы делали, мы делали для блага империи. Все, чего мы хотели, это отстранения от власти вора Хазаровского и вора Нагорного — либералов, ведущих Кратос к гибели. И мы надеемся, что народ на нашей стороне.
— Ну, — шепнул мне Нагорный, — коротко и ясно. Замечательно просто. Совершенно в духе Владимира Страдина.
— Спасибо, — кивнул судья. — Степан Антонович?
Середняков выглядел куда менее брутально, чем его босс: был стройнее, элегантнее и многословнее.
— Господа, — сказал он. — Герман Маркович назвал наши цели, я только немного добавлю подробностей. Хазаровский — конечно вор, но не это самое страшное. Гораздо ужаснее, что не он правит империей. Два года назад на Кратосе был осуществлен государственный переворот, которого никто не заметил из-за внешне законной процедуры передачи власти. Только она была передана не Хазаровскому. Все мы помним, что Леонид Аркадьевич два месяца провел в Закрытом Психологческом Центре Кириополя, будучи осужден за финансовые махинации. Он может сколько угодно врать, что дело против него сфабриковали, и никаких махинаций не было. Если бы это было так, психологи Центра написали бы отрицательное Психологическое Заключение. Но оно было положительным.
Теперь они говорят, что главной целью пребывания в Центре Леонида Аркадьевича была его подготовка к власти. И это отчасти правда: они выпестовали своего императора, который теперь слепо выполняет их волю. Последние два года империей правят психологи, господа. И лично Евгений Львович Ройтман. Именно его идеологию последовательно воплощает в жизнь Хазаровский. Достаточно почитать книги Ройтмана, чтобы в этом убедиться.
Испокон веку стержнем человеческого общества была иерархия, на ней все держалось. Равенство противно человеческой природе. Испокон веку власть была сакральной и закрытой. Хазаровский ходит в суд по требованию (требованию! даже не приглашению) судьи, отчитывается перед Народным Собранием о своих расходах, позволяет дочери жить с сыном убийцы трехсот человек и называет себя «просто антикризисным менеджером». Все поставлено с ног на голову! Но это не Хазаровский. Вряд ли миллиардер и сподвижник императрицы Анастасии Павловны опустился бы до такого. Он был и тогда достаточно аморален и бесстыден, но не достаточно лишен самоуважения. Это Ройтман, который говорит и действует через него.
Ложная идеология, навязываемая обществу психологами Центра, — это идеология подмен, где свобода — подчинение догмам и правилам, совесть — бессовестность, а право — бесправие. Ее ложь очевидна. Ее лицемерие беспредельно. Это путь в никуда: к загниванию, упадку, разложению. К превращению человека в животное, у которого нет других потребностей, кроме естественных. Это возвращение к естественному человеку. Это полная утрата духовных ориентиров и высших ценностей.
Адепты этой ложной идеологии, проводящие свои бесчеловечные эксперименты в Психологических Центрах, не успокаиваются на достигнутом. Им мало! Они пытаются расширить свое влияние. Они смогли протащить через Народное Собрание закон о психологической подготовке Принца Империи. Даже еще не императора! Они смогли убедить еще одного вора, человека против которого при Владимире Юрьевиче было возбуждено пять (пять!) уголовных дел о хищениях и мошенничестве, Александра Нагорного пройти у них курс так называемой психологической подготовки, чтобы сделать из него еще одно послушное орудие, — заключил Середняков и сделал паузу.
