Свон побежала за ними и очень скоро обнаружила, что пыхтит и отдувается. Ни один человек не угонится за быстро бегущей волчьей стаей, но, если проявить настойчивость, волки начнут часто останавливаться, приглядываясь и принюхиваясь, и тогда можно будет не терять их из виду или терять и снова находить. Завыл самец, остальные подхватили, и Свон вместе с ними. Если она захочет оставаться частью стаи, придется бежать быстрее. Это будет трудно. Вне Земли она в лучшей форме… эта легкая ирония заставила ее поморщиться и принять решение поупражняться.
Волков было девять. Крупные животные, черных пятен больше, чем белых. На бегу шерсть развевается, как волосы. Их волчий бег хотя и напоминал легкий галоп, буквально пожирал расстояния. Глядя, как они бегут, Свон тихонько завыла у нее в груди океан чувств, на Земле они свободны. Счастье такое глубокое, что причиняет боль: еще один урок этого мира.
Впереди пинго и котлы исчезли, и всю землю покрывала пшеница. Волки остановились в нерешительности, и Свон сумела обойти их с юга, прячась за самыми восточными пинго. Пшеничное поле перед ней сгладили лазером, и теперь оно полого спускалось к востоку с уклоном примерно пять метров на каждый километр. На удивление ровная поверхность — неестественная — рукотворная. Своего рода произведение искусства. Но вскоре ей предстоит преобразование. В восьми километрах восточнее едва виден другой участок пинго и еще одна полоска невозделанной тайги неосушенной, чересчур болотистой для обработки, скорее водоем, чем суша.
Свон достала из рюкзака свою волчью шкуру — шкуру старого самца с прикрепленными головой и лапами. Надела на голову, чтобы шкура спускалась на спину как плащ. В волчьи уши она вдела золотые кольца. Потом обошла стаю, время от времени завывая с волками. Потом со всех ног побежала на восток. Пшеница была ей по грудь, и она бежала по междурядьям. Впереди ее коллеги вели на восток стадо карибу, оставляя ориентиры — запахи и сброшенные рога. Там, где проходило стадо, сильно страдала пшеница. Свон видела, что стадо идет по ложбине с ручьем, почти выровненной лазером. Полузасыпанное русло ручья оставалось топким, ее спутники уводили от него стадо параллельно ручью на юг. Скоро стадо учует запах волков, и тогда вести его на восток через один низкий кряж за другим будет нетрудно. Они двинутся туда, где можно оказаться подальше от волков, хотя бы ненадолго. Постепенно оба вида придут к равновесию хищник/добыча, но сейчас крупные животные (добыча) боятся и готовы пуститься в паническое бегство. Свон видела признаки паники: посреди поля лежало несколько телят, растоптанных стадом. Она повернулась к идущим за ней волкам. Встала на холме, показав наброшенную волчью голову, и, предупреждая, завыла. Стая остановилась и смотрела на нее, навострив уши и ощетинившись: волки тоже были испуганы. И вовсе это не знаменитый долгий взгляд, рассудила Свон, просто попытки приглядеться.
Но волки занялись охотой и чуть погодя продолжили движение. Свон сдалась, сорвалась на быстрый бег. Она дала карибу довольно времени, чтобы миновать болотистую низину; теперь им следовало живо уносить ноги. С севера она несколько раз окликала волков, но чаще едва поспевала за ними, а под конец могла только идти по следу. Волки долго шли через пшеницу за карибу. Однажды Свон показалось, что на южном горизонте она разглядела линию гигантских красных уборочных комбайнов.
За ночь карибу намного опередили ее; сбившись в стадо, они двигались на восток. Олени приняли миграцию и готовы были продолжать путь. А волки, люди и другие хищники были как загонщики на охоте; люди иногда использовали сирены, запахи и всегда — свое тревожащее присутствие. Люди — вот главные хищники (пусть даже рядом волки, львы и медведи), пока держатся стаей, как их давным-давно научили волки, и пока у них в руках инструменты.
Свон, к концу долгого дня спотыкавшаяся, почувствовала, что дух охоты оживляет ее и поддерживает лучше корсета. Она Диана-охотница, вот в чем ее сходство с животными. В террариях она делала это очень часто, и теперь ей трудно поверить, что она не в замкнутом пространстве… но ведь сейчас над ней небо, и ее овевает ветер.
Если надо установить маршрут миграции и превратить всю зону в отведенный животным коридор, придется изменить всю планету, такое уже бывало, а затем люди снова примутся ее менять. Теперь вся Земля — парк, произведение искусства, творение художника. Но и эта новая перемена — всего лишь очередной мазок кисти.
Превращение тайги в сельскохозяйственные угодья потребовало сглаживания холмов и низин с настиланием слоя новой почвы, нарастание которого ускоряют искусственно созданные бактерии. Теперь эта равнина плоская, как поверхность моря с легкими волнами. Но цикл замораживание-таяние и исчезновение вечной мерзлоты препятствуют созданию ровной поверхности. Прохода карибу оказалось достаточно, чтобы сорвать слой почвы; после них казалось, будто здесь через пшеницу прошла фаланга тяжелых тракторов с боронами. Поэтому Свон не шла по следу стада, только ненадолго приближалась к нему, чтобы оставить маяки-транспондеры; она также помечала почву запахами и гербицидами, предназначенными для пшеницы. Вдобавок команда Свон засевала лиственный лес. В некоторых местах почву сдували, убирая ее слой, чтобы поднять на поверхность исконную бактериальную флору тайги. И все это нужно было сделать, пока стадо карибу далеко, чтобы животные не испугались и не повернули; дел было много, поэтому начинали ни свет ни заря.
Спала она в скафандре, который удерживал тепло; в карманах у нее были аэрогельный матрац и одеяло, а также еда на несколько дней. Раз или два она связывалась со своей командой, но предпочитала одиночество, хоть это было не по-волчьи (Свон продолжала следить за стаей). Теперь она редко видела ее, но могла идти по следу: почва была мягкая, и ей часто попадались следы Девятки. Ее собственной Девятки.
На третье утро задолго до рассвета, после почти бессонной ночи, Свон решила встать и догнать стаю, если сможет. В холодной темноте она включила фонарь на шлеме, но видела следы лучше, когда снимала фонарь с головы и держала его ближе к земле, направляя вперед.
За час до рассвета она услышала впереди волчий вой. Это был обычный утренний хор. Волки воют на восходящую Венеру, зная, что вскоре взойдет солнце. Свон слышала вой, но, судя по положению Ориона, выли они не на Венеру, а на Сириус. Волки опять обманулись. Индейцы пауни из-за такой их ошибки дали Сириусу название Одураченный Волк. Когда полчаса спустя встала сама Венера, только один волчий астроном попытался заявить об ошибке. Свон рассмеялась, услышав это. Теперь и другие волки дальше на западе подхватили рассветный вой. В прошлом, когда через Северную Америку проходил рассвет, вдоль всей зоны терминатора, пересекающей континент, долго выли волки, перемещаясь вместе с днем на запад. Теперь это может вернуться.
