— Не прибегай к телепатическим способностям до тех пор, пока каждодневная боль, рождаемая ТУСом и, как ты утверждаешь, вполне терпимая, не пройдет. Твой организм все сделает сам, только дай ему возможность.
— Возможность?! Ты ведь все слышал! Видел, что я сделал с андеанцем? Я не прав? Я сделал это зря?
Змей покачал головой.
— И после этого ты говоришь: не пользуйся способностями, которые подарил мне Ворон! А как я буду управлять кораблем?!
— Мы, кажется, никуда пока не летим. И, ради бога, давай отложим весь этот бред на потом. Ты еле на ногах держишься.
— Нам бы до Земли добраться благополучно, — пробормотал я.
— Доживешь, — махнул рукой Змей, — если врача слушать будешь. И когда это я тебе больно делал?
— Да каждый раз, когда под кожу иглу вгоняешь.
Взглянув на вытянувшееся лицо врача, я не смог удержаться от улыбки и он не мог мне не ответить. Стрелка часов стронулась с места, стало немного легче.
Я лежал на операционном столе в медицинском отсеке. Железо неприятно холодило кожу, хотя в отсеке было невыносимо жарко; я лежал без одежды, а вокруг суетились две медсестры. Девушек вовсе не смущало то, что я совершенно гол, а вот мне было как-то не по себе. Казалось, я никогда не смогу к этому привыкнуть.
Минутное безумие прошло, оставив усталость. Я снова был самим собой: капитаном военно-исследовательского корабля, превосходящего все технологии Земли на несколько порядков.
— Подошвы нашпигованы стеклом, руки разбиты, в крови какая-то дрянь, я не могу понять, что за компонент такой у андеанцев в слюне! И какого черта ты позволил ему укусить себя? — обвинительно спросил врач.
— Змей, — хмуро потребовал я, — накрой меня хотя бы простыней. И учти, что нам любые сведения об инопланетянах жизненно необходимы. Так, что, пожалуйста.
Девушки дружно прыснули, отреагировав на первые мои слова.
— Что-то не так? — под моим ледяным взглядом дурацкие улыбки ушли с их лиц. Как никак я капитан.
Змей распечатал пакет со стерильной простыней, проворчал:
— Еще тратить на тебя материалы…
— Так что дало сканирование? Не зря же я валялся голым полчаса.
— Не зря, — подтвердил Змей, — я зашил тебе порезы на ногах, вытащив из них крошево стекла. Этого мало?
— Мог бы накрыть меня раньше, — немного обиделся я.
— Попросил бы раньше, — равнодушно отозвался Змей. — Думаешь, они мужчин голых не видели? Да они их в институте столько насмотрелись и напрепарировались, что уже не интересно.
— Как в тебе уживается цинизм и жизнерадостность? — спросил я с любопытством, приподнимаясь на локте.
— Я просто умею получать удовольствие от всего, что меня окружает. Даже от профессии, — он взмахнул в воздухе скальпелем.
— Убери это, — предупредил я.
Змей отложил в сторону колюще-режущее, и бесцеремонно ухватив меня за руку, стал разглядывать разбитые костяшки и порез на ладони.
— Я вот чего думаю, — врач отпустил мою руку и отошел в сторону, откупорил какую-то большую банку темного пластика, смочил ее желтоватым содержимым кусок ваты и снова взялся за мою руку, обрабатывая кровавые ссадины. — Может, включить системы восстановления?
В ноздри ударил сильный запах антисептика, руку защипало, и я дернул ею, высвобождаясь из цепких пальцев врача.
— Есть угроза жизни? — спросил я, напоминая врачу корабельные правила.
— Сам что ли не чувствуешь? — возмущенно отозвался Змей.
— Тогда о каких системах восстановления идет речь? Она же сжирает треть энергозапаса корабля, а мы стоим бок о бок с боевым линкором!
— Если мы включим системы, — возразил врач, — завтра твое тело будет в куда лучшем состоянии — механизмы естественного восстановления клеток интенсифицируются…
— У тебя тут слишком жарко, чтобы ночевать, — устало сказал я.
— А еще просил накрыть его, — усмехнулся Змей. — И, можно подумать, у тебя в каюте прохладнее.
— Градусов сорок будет, — зевнув, сообщил я и сел на столе. — Пойду спать, док, не могу больше.
— Это все последствия укуса, — Змей наполнил каким-то веществом шприц с тонкой и длинной иглой.
Подозрительно, я покосился на него и немного отодвинулся в сторону. Медсестры опять прыснули от смеха, я явно их забавлял.
— Я прекрасно слышал все, что говорил андеанец, — подходя ко мне, заявил Змей. — Не хочу найти тебя завтра в кровати, впавшим в кому. Ясно? Тогда откинь голову в сторону.
— Пакость какая, — пробормотал я, когда тонкая игла вошла мне в основание шеи у самой ключицы. — И что за методы?!
— Кто из нас врач? Вы, капитан, или я?
Я вздохнул и сел, потирая место укола.
— Что у вас за привычка обращаться то на «Вы», когда что-то не нравится, то на «Ты»? Можно мне уже, наконец, пойти спать?
Змей ничего не сказал, исподлобья глядя на меня и был в его взгляде легкий упрек, может быть даже обида. Он потянул меня со стола, помогая встать, и я, обернув вокруг пояса простыню, медленно побрел к выходу.
— Шмотки не забудь, — напомнил врач, указывая на оставленную одежду. Помедлив с секунду, сам подхватил комбинезон и подал мне.
— Что, Антон, нормально? — спросил он глухо. — Потянешь?
— Неприятность эту мы переживем, — ответил я ему словами известной песенки. — Но ты прости меня за грубые слова. Завтра все изменится.
— Конечно, Антон, — тяжелая рука дяди легла мне на плечо.
Мы были сегодня неосторожны со словами, — устало подумал я и вышел из медицинского отсека.
Прежде чем уснуть, я положил ладонь на переборку корабля и попросил Ворона самого исправить неработающие системы. Ведь наши механики оказались совершенно бессильны! Тоже мне, механики! Вот тебе и технологии!
Я проснулся в приятной прохладе. Воздух, по ночному холодный, казался немного спертым. Ворон ответил на мою обессиленную просьбу, и сам восстановил системы контроля температур. Откинутая в сторону перед сном простыня, теперь накрывала меня, лежать было хорошо и уютно.
В каюте царил полумрак, судя по табло над системным терминалом, я проспал часов двадцать и чувствовал себя значительно лучше. Как раз то, что было нужно моему организму, чтобы хоть немного восстановиться. Боль в голове стояла мутным, почти незаметным призраком.
В полутьме по черному потолку были рассыпаны десятки сотен маленьких звезд. Система жизнеоснащения корабля. Чтобы не сбивать временные циклы людей, разработчики Ворона предусмотрели механизм смены дня и ночи согласно времени года. На Земле мы оставили за собой середину февраля, потому на корабле темнело сейчас рано, и ночь была длинной. Светильники в коридорах разгорались медленно и неохотно, как и положено зимнему рассвету. Очень удобная система в переделах корабля. По голосовому приказу при необходимости интенсивность света всегда можно усилить, в аварийных ситуациях освещение тут же переключалось на резервное. Те, кто построил корабль много лет назад, предусмотрели почти все. Во всяком случае, очень многое.
