Такова была правда.
На страницах учебников она выглядела весьма интересно, И только теперь, смотря на эти обломки, меж которых в вакууме плавал различный мусор вперемешку с человеческими телами, Анри сумел почувствовать, осознать небольшую часть той безмерной трагедии целых поколений, что крылась за сухим изложением фактов.
Он испытал сопричастность, и от этого ему вдруг стало плохо.
— Вы хотели что-то сказать, лейтенант? — переспросил он, заставив себя отвернуться, не смотреть…
Нельсон оторвал взгляд от экрана и серьезно взглянул на Анри.
— Я думаю, что нам стоит причалить к «Европе». Там наверняка вы найдете искомое.
В голосе лейтенанта прозвучал плохо скрытый вызов. До офицера не доходило, как можно так кощунственно вторгаться в трагический покой этого места.
— Да, лейтенант, — согласился Бейкер. И, секунду помедля, добавил: — Мне самому не очень нравится затея мистера Джедиана Ланге… Но поверьте, Нельсон, я столь же подневолен, как и вы. Так что давайте не будем осуждать друг друга, а просто сделаем как можно быстрее предстоящую работу и уберемся из этого жуткого места.
— Хорошо, сэр. — Взгляд лейтенанта стал чуть менее жестким. — Я иду в рубку, отдам необходимые приказы.
— Я буду готов, как только причалите, — пообещал Анри, вновь поворачиваясь к экрану. — Мои люди уже экипированы и ждут.
***
Поначалу в планы Анри Бейкера не входило личное присутствие при высадках поисковых групп на территорию кладбища кораблей. Стартуя из системы Стеллара на специально подготовленном крейсере флота, он не придавал особого значения этому полету, хотя задание отыскать среди обломков космической битвы пригодное для реанимации тело — само по себе оказалось весьма необычным. Анри, уже второй год работавший под началом Джедиана, успел привыкнуть к причудам своего босса.
До последнего времени для молодого ученого не имело значения, к каким последствиям приводят его опыты. Главное, он занимался наукой, в то время как многие его бывшие сокурсники разгружали транспортные корабли на космодромах Форта Стеллар или же в лучшем случае занимали операторские кресла на каких-нибудь роботизированных производствах.
Анри очень дорожил самой возможностью вести научные изыскания. Мир, в котором он жил, оказался на поверку достаточно жесток и бескомпромиссен, молодой ученый понимал это ничуть не хуже других и потому просто занимался любимой работой, радуясь, что такой человек, как Джедиан Ланге, обратил на него внимание и, более того, сделал начальником секретной лаборатории.
Так он мыслил еще вчера, но сейчас, стоя у шлюза десантного модуля в тяжелом и неудобном скафандре высшей защиты, снабженном псевдомускулами и экзоскелетом, Анри вдруг подумал, что что-то в его жизни пошло не так. Восторг от новых научных открытий почему-то начал перерождаться в смутную тревогу. Что-то неосознанное ворочалось в его груди. И впервые он почувствовал это именно здесь, в самом центре кладбища кораблей.
Война сама по себе являлась чудовищным извращением человеческих взаимоотношений, но разве о ней задумываешься до тех пор, пока небо над твоей головой не закроет зловещая тень орбитального бомбардировщика?
Конечно же, нет.
Локальные конфликты между отдельными планетами и мелкими союзами возникали и сейчас. Анри, как и любой нормальный человек регулярно смотрел сводки галактических новостей. И только вчера, впервые побывав на кладбище кораблей, он начал осознавать, что на самом деле значит каждая такая сводка, которую раньше слушал вполуха:
«На планете такой-то в результате атаки пиратского флота полностью разрушено пять населенных пунктов… Жертвы… Прерваны коммуникации связи и энергоснабжения… Нападавшие… В неизвестном направлении…».
«Мы требуем вывода космических сил из нашего сектора, в противном случае население оставляет за собой право самим изгнать незаконно вторгшиеся формирования Конфедерации солнц…»
Убийства, террористические акты, продажные правительства, каперские флоты… Трагедии… Переломанные судьбы…
За это ли погибали молодые парни, чьи тела плавали вокруг, замороженные космическим холодом?
Почему о них забыли? Куда покатится тот мир, что оставил их плавать в вакууме, как последних бездомных бродяг? Неужели у людей нет ни памяти, ни совести, ничего?! Только день сегодняшний, сиюминутные радости и обиды? А прошлое? Будущее? Преемственность поколений?
Такие мысли, хоть и вносили смуту в душу Бейкера, но, тем не менее, не мешали ему заниматься делом, ради которого он прибыл. Возмущаться черствостью и цинизмом современников он мог в душе, но на деле все обстояло несколько иначе. Анри продолжал свой кощунственный рейд. Среди тех, кто когда-то спас его, кто прямым или косвенным образом способствовал тому, что он родился, вырос, получил образование и работу, среди этих людей он искал подходящее тело, но не затем, чтобы, оживив его, склонить голову перед солдатом, отдавшим жизнь за день сегодняшний. Нет. Он собирался по указке Джедиана Ланге зомбировать его, лишить памяти, превратить в подопытного кролика.
С одной стороны, все это выглядело ужасно, жестоко и бесчеловечно, а с другой — что он мог поделать? Возмутиться против подобных опытов?
Единственное, чего добился бы этим молодой ученый, так это депортации в нижние уровни Форта Стеллар, туда, где располагались казематы тюрьмы:
Анри внезапно понял, что дверь в большой мир захлопнулась за ним в тот самый момент, как он впервые переступил порог секретной лаборатории номер один.
Этого нельзя было изменить. С существующим положением вещей оставалось только смириться.
И он мирился как мог, уповая на то, что память о посещении кладбища погибшего флота вскоре притупится, сотрется и вернутся те спокойные, рабочие будни, что приносили ему столько радости творчества,
Анри ошибался. Только не хотел признаваться самому себе, что он сделал в жизни хорошую, но в корне неверную ставку. У него была совесть, и она, как ни странно, мучила его…
В этот памятный день, после трехчасового лазания меж уродливых обломков, он впервые почти до беспамятства напился в обществе не менее подавленного и сумеречного лейтенанта Нельсона…
…К исходу третьих суток, что поисковая группа Бейкера провела средь обломков космических кораблей, ими было осмотрено около двух сотен мертвых тел. В основном это оказались члены экипажей грузовых звездолетов, в которых даже элементарных скафандров хватало далеко не на всех.
Картины агонии уже не резали душу, люди тупели среди парящих в невесомости трупов, их восприятие становилось туманным и безразличным.
