- Мы собрались здесь, - разнесся басом громкий, усиленный десятками квантовых динамиков голос главы академии, - чтобы вот уже в сотый раз принять в свои ряды новых друзей, избравших путь служения императору и всему Риллаку. Поприветствуем их!
Строй, второ-третье-четверокурсников грянул сотней голосов, но единожды:
- Ура!
Видимо это был некий обряд.
Тем временем МагерТанк продолжил:
- Также, я лично приветствую высоких гостей, что оказали нам честь, посетив присягу. Мое почтение полковник Файр Николас Шнит, полковник Файр Меоделе Тристна и... полковник Файр Вагдас Третий, - произнося последнее имя, голос главы академии вдруг стал несколько суше и тише. Хотя вряд ли кто-то обратил на это внимание.
Удостоив кивком каждого из офицеров, МагерТанк возвестил:
- Итак, да начнется посвящение!!!!
Новичков вызывали по одному. Бледному от мандража новобранцу, представшему перед Крио, вручали в руки голографический планшет с текстом присяги, который он и читал, часто запинавшись, сглатывая и затравлено озираясь на обилие высоких гостей. Хотя, были и случаи, когда кадет проговаривал слова клятвы громко, гордо, не заглядывая в текст. В такие моменты МагерТанк непроизвольно усмехался, а в глазах его мелькала теплота и удовлетворение.
Тридцать с лишним минут Изгой слушал речи других, но наконец, настал и его судьбоносный момент.
- Вызывается Алас Кенокет! Первый курс факультета боевых, космических пилотов! - зачитал капитан Карателей, выполняющий сегодня функцию привратника и командира почетного караула.
- Пошел! - скомандовал Аласу Стипс.
Кенокет высоко поднял голову, задержал дыхание и, чеканя каждый шаг, вышел вперед. Сняв серый берет, он положил его на сгиб руки, и принял от Карателя голопланшет с клятвой.
Над головами курсантов метались встревоженные таким сборищем Дрейки. Легкий ветерок колыхал полы камзолов и гонял редкую пыль по пластобетонному плацу, солнце, не в состоянии пробиться сквозь отражающий купол, рассеяно освещало все действо с высоты своего положения. Кругом пахло сухостью, новой тканью и грядущими переменами.
Изгой знал текст присяги и потому, твердо глядя вперед, в новую жизнь, произносил заученный текст легко, но все же с малой толикой волнения.
- Я Алас Кенокет, клянусь в вечной верности Риллаку и императору. Обязуюсь с честью блюсти правила и законы, исполнять приказы и служить на благо Отечества. Клянусь! Клянусь!! Клянусь!!! Пусть ветры и грозы, космический холод и тьма не собьют меня с пути! Пусть жаркое солнце...
Далее шло описание всех чуждых природных процессов и прочий эстетический хлам, призванный внушить новичку благоговейный страх и трепет к службе. Надо сказать, что получалось это... плохенько, ибо каждый поступивший в академию знал, на что идет и куда приведут его пути обучения. Дураков на Риллаке было мало, их вычленяли из общего генофонда посредством селекции (Риллаканская шутка).
Закончив этот... весьма условный, уставной манифест, Изгой вернул планшет Карателю и, резко приложив ладонь к голове, отдал честь.
МагерТанк добродушно кивнул.
- Я принимаю вашу клятву Алас Кенокет. Теперь вы слуга Риллака и его истинный сын! Несите это бремя с гордостью и достоинством. Помните, что выше воинской чести есть только приказ императора, и ничего более!!! Встаньте в строй, кадет!
- Есть сэр! - Изгой крутанулся вокруг оси, сделал несколько шагов и как влитой встал среди как уже принятых сокурсников, так еще и тех, кому только предстояла эта честь!
После того как последний новобранец стал частью "семьи", как выразился сам МагерТанк, в столовой каждой из казарм был организован маленький банкет с десятками разновидностей всевозможных явст и даже... горячительными напитками.
Даже Стипс, прохаживаясь по узкому проходу между столами с пирующими тремя отрядами кадетов, был более-менее... приемлем.
- Хм, гуляйте, - осклабившись, поговаривал он. - Когда вам еще представиться возможность наесться до отвала!
И пусть за этими словами чувствовалась насмешка и скрытая угроза, но радоваться и в полный голос выкрикивать тосты и поздравления, это никому не мешало. Кадеты гуляли и делали это так, будто последний раз в жизни. Хотя, если вглядеться в ехидную улыбку Стипса, быть, может, так оно и было! По крайней мере, на ближайшую пару лет.
Вопль утреней сирены прокрался прямо в мозг! Казалось, вибрировал каждый нерв, каждая клетка! Еще никогда Изгою так не хотелось умереть, или хотя бы разнести трижды проклятые динамики в клочья!
- О! Моя черепушка! - раздалось откуда-то сверху.
Алас с трудом приподнял голову. С верхнего уровня койки свешивалась бледная, пышущая перегаром рожа Викора.
- Пить! - снова прошептал Тайр. - Воды!
Превозмогая ломоту во всем теле и изрядной силы тошноту, Кенокет все же заставил себя подняться с кровати, и даже подать товарищу стакан целительной влаги.
Почти захлебываясь от жадности, Викор залпом осушил емкость и уже более осмысленным взглядом посмотрел на Изгоя.
- М-да, - произнес Тайр. - Погуляли вчера на славу!
Изгой лишь удрученно покачал головой. Действительно, прошлым вечером только что стены смогли устоять! Радостные первокурсники, дорвавшись до бесплатного, куролесили, пили, пели и танцевали почти до самого утра. И даже Алас не смог устоять пред общим весельем. В мозгу Кенокета так и стояла картина его вчерашней расхлябанности и излишней разговорчивости. С алкоголем надо завязывать, ибо он разрушает личность, стирает грани и приличия!
Минутой спустя, второй отряд все же построился перед казармой. Надо было видеть довольную физиономию Стипса, псом рыскающего меж рядами и заглядывая каждому в глаза с удовлетворением садиста.
- Буду надеяться, что вам сейчас очень плохо! - улыбаясь, повествовал он. - Это будет первый ваш урок. За все приходиться платить, рано или поздно! В природе не бывает перекосов, и если вам бывает очень хорошо, то за этим непременно будет очень плохо! Но хватит о веселом! Перейдем к будням. Даю вам полчаса на душ и завтрак, а затем, черепахи, я буду ожидать вас у входа в обучающие корпуса академии. Время пошло!
Распорядок в "Космосе" был устроен весьма рационально и экономично. В академии обучались четыре факультета (пилоты, офицеры, полевые бойцы и спецслужбисты), каждый из которых был поделен на четыре курса (по количеству лет обучения), а курсы в свою очередь делились на три группы, каждой из которой выделялся отдельный куратор (он же общий учитель), изолированная жилплощадь и размеренный распорядок. Проще говоря, ни одна из групп курсов факультетов не пересекалась с другой. За счет чего казалось, что в академии кроме твоей группы не существовало никого. Конечно, это было лишь субъективное мнение, ибо иногда отдельные кадеты пересекались и со старшими курсами и другими отделениями, группы в свою очередь могли изредка видеть на дальнем плане обучение других факультетов, да и вообще случались даже стычки между разными группами, курсами и даже факультетами. Но в целом хорошо знать друг друга и общаться могли только кадеты одного факультета, одного курса, одной группы. Все остальные так и оставались до конца обучения - аморфными силуэтами.
