Роман Афанасьев - Стервятники звездных дорог

– Кабмуз, пятый отсек, – отозвался Алекс. – Вторая холодильная камера. Нужно набрать команду для доставки продуктов из резервного фонда и ввести командный код.

– Какой? – жадно спросил Амир.

– Любой уровня офицера корабля.

Второй пилот ухмыльнулся, бросил шлем на кресло и быстро пошел к дверям рубки. Он чувствовал, как рот наполняется слюной, и сейчас был готов вскрыть любую систему, лишь бы добраться до того, что сможет хоть на пару минут прогнать изо рта мерзкий привкус ледяной крошки, от которого немеет горло.

Алекс поднялся из кресла, собираясь последовать за напарником. Но потом передумал – вернулся к пульту и переключил режим камер. Огромный экран, занимавший всю стену, моргнул, и звездное небо сменилось другой картиной: серые ряды криокамер заполонили экран. Они тянулись нескончаемыми рядами, уходили в никуда, словно полки в магазине галактических размеров. Им не было конца, камеры просто не могли охватить за один раз все пространство трюма. Простые одноразовые механизмы, их нельзя размораживать и замораживать по своему желанию, как капсулы экипажа. Серые ящики лежали друг на друге, до боли напоминая настоящие гробы, о которых так часто вспоминал Амир. Это груз. Содержимое трюма древнего корабля, что помнил времена великого переселения. Самый важный груз – около полумиллиона капсул, хранящие драгоценное содержимое – все, что осталось от колонии Новая Надежда.

Александр Моруа, первый пилот корабля «Эдем» класса колонизатор, сглотнул пересохшим горлом и отключил камеры, вернув на экран звездное небо. Он развернулся и решительным шагом направился к палубным лифтам, решая на ходу сложную дилемму: рассказать напарнику о найденной бутылке коньяка прямо сейчас или только в день прибытия? Перед глазами стоял длинный ряд одинаковых капсул, покрытых легкой изморозью. День прибытия... Когда он будет? И будет ли... До конца смены осталось несколько дней, и Амир, похоже, держится из последних сил. Еще немного, и он сорвется. Коньяк... Коньяк поможет ему. Да и ему самому тоже не помешает хороший глоток, чтобы напомнить себе – он еще жив.

Алекс прошел мимо лифтов и направился к своей каюте, где за фальшпанелью ждала своего часа крохотная бутылка натурального коньяка. Одинокая и убийственная, как последний заряд в обойме.

Сектор: Федерация, Сегмент Туман. Координаты: Система Туман. Колония Туман-Центр, столица Системы Туман. Корабль «Стальной Шип», порт приписки отсутствует.

Кабак «Три Пятерки» всегда оставался самым грязным и дешевым кабаком в окрестностях космопорта Гамма колонии Туман-Центральная. Выглядел он соответствующе – как темный бетонный сарай с облезлыми стенами. Железные столы, местами поржавевшие и помятые, были вделаны прямо в голый пол. Окон в кабаке не было, их заменяли старые голоэкраны на стенах – покрытые сетью трещин, плохо настроенные, транслирующие рекламу местного производства. Под ногами посетителей мерзко хлюпает какая-то дрянь, фильтры в дверях сгнили, и с улицы просачивается мерзкий запах сероводорода. Артур знал, что такие заведения с удовольствием демонстрируют в видеосериалах о благородных пиратах – для создания атмосферы полного морального разложения главного героя. Вот только на видео чаще встречаются полуодетые распутные красотки и суровые звездные капитаны, напивающиеся в одиночку. Их прически тщательно уложены первоклассными стилистами, а потертые и заштопанные костюмы шьют на заказ лучшие портные киностудий. Артур с удовольствием побывал бы в одном из таких заведений. Но, увы, к его услугам были только «Три Пятерки», где не было ни красоток, ни бравых капитанов. Здесь обычно собиралась местная шваль, пытаясь толкнуть пару лишних доз усталым портовым рабочим. Работяги, ничуть не похожие на бравых капитанов в отставке, нагружались дешевым синтетиком до поросячьего визга и вместо славной потасовки блевали на столы, а сами валились на пол, в вонючую жижу. Где и оставались валяться либо до прихода патруля, либо до санитарного часа, когда вышибалы «Трех Пятерок» закрывали двери на вход и начинали вышвыривать наружу то, что можно было с натяжкой назвать разумной органикой. Единственное, что роднило эту помойку с киношными кабаками, было то, что здесь никто не задавал лишних вопросов. Никому и никогда. И только поэтому Артур Корн, старпом «Стального Шипа», приходил сюда, когда «Стальной Шип» садился в космопорте Гамма.

Он прятался в самом темном углу, заказывал бутылку дорогого пойла и медленно ее опустошал, пытаясь убить те шесть часов увольнения, что полагались ему как старшему офицеру. Он не любил это время. Все дела сделаны, товар сбыт, деньги за него получены, и больше нечем себя занять. Команда получает выплаты и увольнение на шесть часов. Потом сбор на корабле, работы на борту, совет и следующее увольнение, если не подвернулось подходящего дела.

Не все уходили в порт. Магда, например, всегда оставалась – бухгалтерия для нее была дороже любых удовольствий в порту. Иногда Артур завидовал ей – гениальной конторской машине, способной разобраться с любой бюрократической бумажкой или сложным договором. У нее всегда найдутся дела, ей некогда скучать. А еще Магда может часами болтать с Розой ни о чем и даже не замечать этого. А он – не может.

Когда старпом выполнял все задания и отчитывался о проделанной работе капитану, на него нападала жесточайшая тоска. Если больше не находилось тем для делового разговора, он под любым предлогом сбегал с корабля, потому что любая беседа с Розой превращала его жизнь в ад. Нет, обсудить дела – это запросто. Он мог сутки напролет обсуждать с Роззи новую операцию. Но когда не было этого железного прикрытия, за которым можно укрыться, как за силовым полем, он предпочитал трубить отступление. Отступал с позором, прятался в ближайшую дыру, стараясь не думать о том, что могло бы случиться, останься он с Розой наедине. Ведь тогда ему бы пришлось говорить с ней о чем-то кроме работы.

За последние три года он пробовал, честно пробовал, поддержать обычный разговор с капитаном целых пять раз. И всегда выглядел непроходимым идиотом, неспособным связать даже пары слов. Он, Артур Корн, старпом самой удачливой вольной команды, наводящий ужас на подчиненных одним взглядом, выглядел как сопливый пацан. Мысль о том, чтобы просто поболтать с Роззи – не как с капитаном, а как с рыжеволосой женщиной с острым язычком – ввергала его в самую настоящую панику. Он отчаянно боялся выдать себя случайно вырвавшимся словом или взглядом. Он не хотел выглядеть болваном. Бегство – вот что его всегда спасало.