Их обступили теснее, стервятники, привлеченные кровью, все еще под властью недавних переживаний. Будет забавно, подумала Виручия с непонятной отчужденностью, если игры, которые он так поддерживал, послужат причиной его смерти.
* * *
Сейдуа ликовал.
— Ты сделал это! — хрипло кричал он. Победил! Парень, я горжусь тобой!
Дюмарест выпрямился. После удушающей жары снаружи прохлада комнаты освежала. Он глубоко дышал, упивался воздухом, наполняя им грудь, насыщая кровь кислородом. Появился слуга с бокалом вина, но управляющий жестом преградил ему дорогу.
— Для победителя только самое лучшее, — загрохотал он. — Принеси охлажденного шампанского в особых фужерах.
Он усмехнулся и, положив руку на плечо Дюмареста, подвел его к кушетке.
— Выпей и отдохни, — распорядился он. — А я приведу самого лучшего массажиста, чтобы он растер тебе каждый ушиб и снял напряжение с каждой мышцы. Ты понимаешь, что ты сделал?
Он прямо-таки вырвал фужеры из рук слуги, протянул один из них Дюмаресту, а второй одним глотком осушил сам.
— Ты показал, каким способом можно победить эту проклятую птицу, вот что. Я ни на секунду не отрывал от тебя взгляда, и я умею отличить, когда человек рассчитывает все свои движения, а когда он полагается на удачу. Каждый дюйм твоих движений ты делал осознанно. Я догадался об этом, когда ты бросился бежать, и был уверен в этом, когда ты двинулся обратно. Ты слышал крики толпы? Я боялся, что у меня лопнут барабанные перепонки. Эй, парень, принеси еще вина!
Оно было холодное и сладкое и почти испарялось во рту.
Дюмарест опустил свой фужер, а Сейдуа наполнил его вновь.
— А деньги?
— Ты их получишь, и пожертвования тоже, все до последней монеты. Слуги сейчас собирают дары, и они знают, что я оторву палец у любого, кто попытается украсть хоть одну монетку. — Он слегка понизил голос. — И ты можешь также выбрать любую женщину, если захочешь. Нет ни одной девушки или матроны, которая не была бы горда лечь с тобой в постель. Да еще и заплатит за это. Для победителя все возможно.
Для победителя, но если бы он проиграл? Дюмарест пожал плечами:
— Я могу обойтись без женщины.
— А как насчет той сучки, которая визжала, чтобы тебя высекли? — настаивал Сейдуа. — Ты мог бы ее проучить. Выпори ее, чтобы она узнала, каково это. Нет? Ладно, выпей еще вина. — Он наполнил фужер и сел на кушетку, и под его солидным весом она прогнулась. — Ты охотился, — сказал он. — Ты знаешь, как работают мозги у птиц. Ты очень хорошую штуку провернул с этим копьем, но попал немного выше, чем надо. Пятнадцать сантиметров ниже — и ты сразу проткнул бы ему сердце. В следующий раз ты должен иметь это в виду.
— Следующего раза не будет.
— Неужели?
— Мне повезло, — произнес Дюмарест. — Эти копья слишком коротки. Если вы хотите, чтобы с арены возвращались живыми, добавьте еще сантиметров тридцать. И потренируйте бойцов. Набейте чучело крелла и покажите, как бросать и держать копье. И еще ножи… — Он коснулся губ и зубов. — Если бы у меня был нож, я просто отрезал бы этой твари голову.
— Не я устанавливаю правила. — Сейдуа допил свое вино. — Но я скажу тебе одну вещь. Ты вернешься. Если ты останешься в этом мире, у тебя не будет выбора. Как еще ты собираешься зарабатывать деньги? А ты хорош, — пожаловался он, — слишком хорош, чтобы понапрасну растрачивать свой талант. И это может быть неплохой жизнью. Немного поработаешь на арене — и получаешь деньги и сколько угодно женщин, за победителем все ходят на улицах.
— Как за диковинным животным?
— Какая разница? Будешь есть хорошую пищу и хорошо жить. Подумай об этом, ладно?
Дюмарест кивнул.
— Ты можешь вернуться в любое время, когда тебе захочется сразиться. — Сейдуа повысил голос: — Ланко! Иди сюда и делай свою работу.
Дюмарест расслабился под искусными пальцами массажиста, который растирал его ноги и руки; тот нанес ему на тело теплое масло и умело снимал напряжение с мышц и сухожилий. Массаж продолжался долго, и Дюмарест почти уснул, когда почувствовал, что массажист закончил.
— Меня зовут Селкес, — услышал он над собой голос. — А вас, я слышал, зовут Дюмарест. Эрл Дюмарест. Я хочу поговорить с вами.
— Потом.
— Сейчас. Это очень важно.
Дюмарест вздохнул и открыл глаза. Стоявший перед ним человек был высок и гладок, одет в дорогие ткани, на шее блестела украшенная драгоценными камнями цепь. Он улыбнулся, когда Дюмарест сел, и протянул ему руку ладонью вверх.
— Обычай здешнего мира, — пояснил он. — Тем самым я демонстрирую вам, что у меня нет оружия. В ответ вам полагается дотронуться до моей ладони своей. Это дружеский жест.
— А ваша вторая рука?
— Она тоже. — Селкес протянул другую руку. — Обычно обе руки протягивают только близким людям или заклятым врагам, когда хотят вступить в переговоры. И в знак доверия, и для установления его. Вы находите этот обычай забавным?
— Странным… и довольно бессмысленным. — Дюмарест дотронулся до протянутой ладони. Кожа была гладкая, без следов мозолей, пальцы длинные и сужающиеся на концах — руки художника и, уж без сомнения, человека, который никогда не занимался тяжелым физическим трудом.
— Быть может, но обычай очень древний. Вас интересуют древности?
— Временами.
— Но не в данный момент? — хмыкнул Селкес. — В данный момент вы хотите знать, почему я здесь. — Он огляделся. Кушетка стояла в отдаленной нише раздевалки, массажист уже ушел. Вокруг них никого не было. Снаружи доносился гул и далекие раскаты голоса Сейдуа, проклинавшего дураков, которые запятнали арену своей кровью. — Последняя битва на сегодня, — пробормотал он. — А для кого-то последняя битва в жизни. Каковы ваши намерения?
— Получить свои деньги и уйти, — ответил Дюмарест.
— Покинуть этот мир? — неодобрительно осведомился Селкес. — Вы сможете это сделать — вашего заработка и пожертвований хватит на билет высшим классом. Ну а что дальше? Приедете бедняком в другой мир? Не слишком веселое будущее, друг мой. — Он протянул руку и потрогал ребра, резко выделявшиеся на боках Дюмареста. — С вашей стороны было не слишком-то мудро путешествовать низшим классом. Опасно повторять это слишком часто. Вы потеряли всю жировую прослойку, а любое путешествие с Дрейдеи очень длинное. По-видимому, у вас нет выбора и вам придется снова сражаться.
Снова наедине с этим песком, солнцем и диким креллом; слышать рев толпы и противостоять чудовищу, рассчитывая только на свою скорость и мастерство. Некоторые полагают, что это хорошая жизнь, но ему-то лучше известно. Ведь могла произойти любая случайность — он мог поскользнуться в лужице крови, могло внезапно сломаться древко копья, крелл мог повести себя неожиданным образом. На Дрейдее шансы выживания бойца не слишком велики.
