равно усмехнется вам в лицо и покажет, что на сотню ваших планов и расчетов у нее есть еще один. Неучтенный.
Последние двое суток экипаж провел в скафандрах. Тяжело, конечно, но, во-первых, безопасность превыше всего, а во-вторых, приказ есть приказ. Даже Шмерлинг традиционно некоторое время повозмущался, но в итоге смирился и работал в скафандре. С Земли обещали вот-вот снять аварийный режим. Траектория обломков, по расчетам, в ближайшие сутки должна стабилизироваться, и можно будет вернуться к нормальному образу жизни. От плановых работ внутри станции их на время освободили, выходов наружу тоже запланировано не было. Каким-то чудом за все это время не было ни одной пробоины, поэтому на «Полякове» наступили каникулы.
Капитан, как только выдалось свободное время, в своей обычной манере отправился в теплицу. В скафандре там, естественно, было не так хорошо, как обычно. Он отгораживал его от самого важного, что давала теплица: не хватало запахов, ощущения влажной и густой атмосферы, не хватало квалиа.[14] Капитан воровато оглянулся, словно опасался, что его кто-нибудь застукает, и поднял забрало скафандра. В ноздри сразу ворвался густой аромат растений. Он с наслаждением втянул носом воздух, пытаясь вобрать в себя как можно больше, словно его можно было запасти. На втором или третьем вдохе он нахмурился. В привычный аромат растений вплетался легкий болотный запах. Похоже, на одной из грядок застоялась вода, и та стала подгнивать. Беглый осмотр показал, что запах шел от микро-парника с рассадой. Автомат, дозирующий воду, сломался и заливал почву. Воды становилось больше, чем могла впитать почва, и она портилась.
Капитан позвал на помощь бортинженера, и они вдвоем разобрали устройство. Проблема оказалась несложной: вздулся один из резисторов на схеме. Перепаять его было делом пяти минут. Они решили не разбирать автомат полностью, чтобы снять плату и паять на специальном столе, а все сделать прямо здесь, «на коленке». Пару раз столкнувшись во время работы в небольшом пространстве модуля, они, не сговариваясь, сняли шлемы и оттолкнули их в сторону. Пока они возились с ремонтом платы, шлемы уплыли за пределы модуля.
Станцию сильно тряхнуло, взвыла сирена аварийного оповещения, с лязгом закрылись люки, разделяющие модули. «Внимание, произошла разгерметизация», – известил металлический голос.
– Твою мать! – выругался капитан. Первым делом он подплыл к иллюминатору. В открытом пространстве космоса парили папки с бумагами, инструменты, – в общем, все то, что должно было находиться внутри станции. Судя по тому, что вынесло наружу, пробоина была приличной.
Бортинженер тоже припал к окну:
– Черт, это все было в центральном модуле!
Они переглянулись. Именно там постоянно работал Шмерлинг.
– Надеюсь, он все-таки закрыл шлем! – бортинженер несколько раз ударил кулаком по переборке и приложил ухо, надеясь услышать ответ от Шмерлинга.
– Вопрос на самом деле не в том, закрыл он его или нет. По умолчанию, будем считать, что он либо погиб, либо находится в беспомощном состоянии. Это мы будем выяснять позже, когда поймем, что нам с тобой делать, – капитан посмотрел на бортинженера. – Ведь мы не то, чтобы не закрыли шлемы, мы вообще без них! И выйти наружу не можем, потому что понятия не имеем, есть в соседнем модуле воздух или нет! – он приложил руку к вентиляционному отверстию. – Как я и думал, не работает. Значит, с учетом запаса воздуха в скафандрах, думаю, пять-шесть часов в распоряжении у нас есть. А потом…– капитан замолчал, но все было понятно и так.
Бортинженер задумался и просветлел лицом:
– Сейчас узнаем!
– Что узнаем? – не понял капитан.
– Есть ли атмосфера в соседнем отсеке, – видя, что капитан по-прежнему ничего не понимает, он пояснил: – Мой квадрокоптер, – он вынул из кармана пульт. – Сейчас запустим его, и если он сможет взлететь, значит, там есть атмосфера. Сам понимаешь, в безвоздушном пространстве с пропеллером делать нечего!
– Кудесник, отправляй меня назад! [15] – с надеждой глядя на бортинженера, воскликнул капитан.
– Сейчас, ваше величество, – пробормотал бортинженер, возясь с кнопками пульта и вглядываясь в небольшой экран на нем. – Нет, – наконец разочарованно выдохнул он, – нет там атмосферы, – он повернул пульт так, чтобы капитану тоже стало видно экран. Коптер парил в невесомости, показывая пустой центральный отсек, посреди которого плавал привязанный проводом к розетке в стене ноутбук Шмерлинга. Самого изобретателя нигде не было. Бортинженер пощелкал кнопками управления, заставляя дергаться винты в разные стороны. Коптер поменял положение, и в поле зрения камеры попала пробоина. Не меньше метра в высоту, и шириной сантиметров семьдесят, с рваными краями, из которых торчали остатки изоляции и трубок охлаждения. Олег попытался развернуть агрегат, чтобы стало видно противоположную сторону, но тут у игрушки разрядились аккумуляторы, и изображение пропало.
– Итак, что у нас есть на данный момент? – капитан посмотрел на бортинженера. – Станция разгерметизирована, по крайней мере – центральный отсек; Шмерлинг, скорее всего, погиб; связи у нас нет; перейти на корабль или в другой отсек, где есть атмосфера, мы не можем. Есть варианты, каким образом нам остаться в живых?
– Капитан, идея – на уровне бреда: я попробую подключить систему связи скафандра к бортовой сети, и с помощью освещения подать сигнал бедствия. За нами же наблюдают с Земли. А мы их сможем слышать по динамикам внутренней связи… – он задумался, – …надеюсь. В теории, они могут в режиме телеметрии отстыковать нас от станции и подогнать «Буран». Шлюзы везде стандартные. Главное, чтобы они знали, что мы живы.
– Других вариантов, я так понимаю, у нас все равно нет, – капитан повернулся к стене и снял панель обшивки, обнажив мешанину электропроводки. – Значит, будем работать с тем, что есть, и надеяться на чудо.
***
– Сейчас, еще три минуты передохну, и продолжим, – капитан уже не в первый раз поднялся к «потолку» и с наслаждением задышал чистым воздухом. За последние три часа они разобрали практически все стены, но связь так наладить и не смогли. Микрогравитация, которую практически невозможно ощутить человеку, сыграла с ними злую шутку: вентиляция не работала, и большая часть углекислого газа скапливалась внизу. Дышать становилось все труднее и труднее. Воздух становился вязким и, словно кисель, лениво заползал в легкие, и, отдавая остатки кислорода, отзывался болью где-то за грудиной.
– Конечно, капитан, – бортинженер тоже, слегка оттолкнувшись от пола, поднялся «наверх». Вытянувшись во весь рост, он прижался лбом к прохладной обшивке станции.
Оба уже понимали, что – все, выхода нет, и счастливого конца не предвидится. Но это только в кино люди, осознав, что пришел конец, ложатся и делятся сокровенными историями из жизни. В реальности человек борется за жизнь до последнего. Пусть даже не всегда –
