Он парил вдоль пешеходного туннеля, останавливаясь у каждой появляющейся боковой трубы, проверяя её и всякий раз связываясь с остальными. Сенсоры его скафандра были установлены на максимальную ёмкость; любой свет, тишайший звук, изменения в воздушном потоке, даже вибрация камня вокруг — улавливалось все. Регистрировались даже необычные запахи, и энергия, что текла по кабелям в стенах туннеля, и любой вид связи по радио.
Он подумал было, не вызвать ли идиран на марше, но отказался от этой мысли. Со станции «четыре» он отправил единственный короткий сигнал и не получил на него ответа.
Сигналы дорогой слишком многое выдали бы, если идиране (как он полагал) были не в настроении вступать с ними в контакт.
Он двигался в темноте, будто сидя в невидимом кресле с когерентно-лучевым эмиссионным ружьём в руках. Он слышал удары своего сердца, дыхание и тихое веяние холодного и довольно безвкусного воздуха вокруг скафандра. Скафандр ощущал неопределённое фоновое излучение от гранитных стен, пронизываемое толчками космических лучей. На лицевой пластине шлема Хорза видел созданное лучом радара призрачное изображение туннеля, который вился сквозь скалу.
В некоторых местах туннель шёл прямо, и когда Хорза оборачивался, он мог видеть основной отряд, следующий за ним в полукилометре. Потом туннель снова описывал ряд пологих кривых и ограничивал обзор радара до двухсот метров и менее, и тогда казалось, будто он парит в холодной черноте один.
На станции «пять» они нашли поле боя.
Скафандр Хорзы уловил странные запахи, и это оказалось первым признаком: молекулы обугленной и сгоревшей органики в воздухе. Он приказал остальным остановиться и осторожно полетел вперёд.
У стены тёмной и покинутой пещеры лежали четыре мёртвых меджеля. Их обгоревшие и изуродованные тела были будто эхом формации окоченевших Оборотней в базе на поверхности. На стене над павшими были выжжены религиозные символы идиран.
Здесь произошла перестрелка. Стены станции усеивали мелкие кратеры и длинные шрамы от лазеров. Хорза нашёл останки лазерного ружья; оно было разбито, и в нём торчал маленький кусок металла. Тела меджелей были изорваны сотнями таких же мелких пуль.
В задней части станции за полуразрушенной входной рампой он нашёл разбросанные куски какой-то примитивной машины, своего рода оружия на колёсах, вроде маленького танка. Развороченная башня всё ещё хранила запас пулевых патронов, а часть пуль летучими семенами разбросало по опалённым огнём останкам корпуса. Увидев обломки, Хорза слегка улыбнулся и взвесил в ладони горсть неиспользованных патронов.
— Мозг? — спросил Вабслин, опустив взгляд на то, что осталось от маленькой машины, и почесал голову. — Это он построил эту штуку?
— Должно быть, он. — Хорза увидел, как Йелсон осторожно, держа ружьё наготове, постучала сапогом по разорванному металлу останков. — Ничего похожего в моё время здесь внизу не было, но его можно было изготовить в одной из мастерских; несколько старых машин ещё работали. Конечно, сложно, но если мозг располагает несколькими полями-манипуляторами и одним-двумя дистанционно управляемыми роботами, то он вполне мог это сделать. Ведь время у него было.
— Довольно примитивно. — Вабслин повертел в руках кусок оружейного механизма, посмотрел на лежащие поодаль трупы меджелей и закончил: — Но эффективно.
— По моим расчётам, меджелей больше не осталось, — сказал Хорза.
— Но остались ещё два идиранина, — мрачно заявила Йелсон и пнула маленькое резиновое колесо. Оно прокатилось два метра по обломкам и упало подле Нейсина, который как раз отмечал обнаружение мёртвых меджелей глотком из своей фляжки.
— А ты уверен, что этих идиран здесь уже нет?
Эвигер испуганно огляделся. Доролоу тоже посмотрела в темноту и сделала знак Огненного Круга.
— Абсолютно, — ответил Хорза. — Я удостоверился.
Осмотреть станцию «пять» было несложно; она была всего лишь разъездом, скоплением стрелок, техническим устройством в двойной петле Командной Системы и местом, где поезда могли останавливаться и связываться с коммуникационными линиями на поверхности планеты. Рядом с главной пещерой располагались несколько складов и камер, но не было никаких коммутационных устройств, жилых помещений и пунктов управления, а также никаких ремонтных и обслуживающих зон. Следы в пыли показывали, куда ушли идиране после боя с примитивным автоматом мозга. Они отправились к станции «шесть».
— Ты думаешь, на следующей станции стоит поезд? — спросил Вабслин. Хорза кивнул:
— Должен.
Инженер тоже кивнул, направив пустой взгляд на блестящий в полу станции двойной ряд стальных рельсов.
Бальведа спрыгнула с поддона, чтобы размять ноги. Инфракрасный сенсор от скафандра Хорзы был ещё включён, и Хорза видел, как изо рта агента Культуры слабо светящимся облаком веяло тёплое дыхание. Она похлопывала ладонями и стучала ногами об пол.
— Все ещё не слишком тепло, верно? — сказала она.
— Ничего, — проворчал из-под поддона робот. — Вполне возможно, что я скоро перегреюсь, и тогда некоторое время тебе будет уютнее, пока мне совсем не придёт конец.
Бальведа улыбнулась, снова уселась на поддон и сказала Хорзе:
— Все ещё думаете убедить своих трёхногих друзей, что вы на их стороне?
— Ху! — сделал робот.
— Посмотрим, — гласил полный ответ Хорзы.
Снова его дыхание, стук сердца, медленное движение пресного воздуха.
Туннели вели в глубокую ночь древней скалы, как коварный круговой лабиринт.
— Война не закончится, — заявил Эвигер. — Она просто отомрёт.
Хорза парил вдоль туннеля и вполуха слушал по открытому каналу беседы летевших следом. Он переключил внешние микрофоны скафандра от динамика шлема на маленький экран у щеки; картина показывала только тишину.
— Все думают, Культура сдастся, — продолжал Эвигер. — Но я думаю иначе. По-моему, люди Культуры будут продолжать воевать, так как верят в своё дело. Идиране тоже не сдадутся; они будут воевать до последнего, а потому они с Культурой будут продолжать нападать друг на друга по всей Галактике, и их оружие, бомбы и лучи будут становиться все лучше и лучше, и тогда, в конце концов, полем боя станет вся Галактика, будут уничтожены все звезды, планеты, орбитали и всё остальное, где достаточно места, чтобы жить; потом они станут уничтожать большие корабли противника, а потом и маленькие корабли, пока все люди не станут жить в отдельных скафандрах и обстреливать друг друга из оружия, которое в состоянии разрушать планеты… и на этом всё кончится. Тогда, возможно, начнут изобретать все более мелкое оружие и роботов, и эти все уменьшающиеся и уменьшающиеся машины будут воевать внутри того, что осталось от Галактики, и уже не останется никого и ничего, кто помнил бы, как все это вообще начиналось.
