А наши харьковские оружейники — сумели. Благодаря этому в ближнем бою мы ракет можем не жалеть. Ведь каждый блок «Оводов» — это, по сути, сверхмощная твердотельная пушка, снаряженная двумя дюжинами самонаводящихся реактивных снарядов. А «Абзу» в перегрузе берет восемь ракет средней дальности максимум.
«Вот вам и арифметика», — как говаривал Федюнин.
Клоны тоже отвечают слаженным залпом.
Эфир на несколько секунд проясняется — кажется, вражеский постановщик помех запаздывает с перенацеливанием антенн.
— …не жалеть! — прорывается голос Бердника. — Второго захода не дадут! Атакуйте верхние эшелоны немедленно, пока они в зоне пораже…
В самом деле, чего уж тут? Конечно, нам бы еще хорошо пощипать их торпедоносцы, ведь — не забываем — «Абзу» не главная цель, они лишь расчищают дорогу для своих ударных эскадрилий…
Но с другой-то стороны: а пушки на что? Мы, со своим защитным полем, можем мощной лазерной артиллерии «Фраваши» не бояться.
Я выпускаю оставшиеся «Оводы» двумя щедрыми залпами.
Мои радары снова слепнут.
Справа и слева по курсу вспышки — взрываются ракеты, выпущенные клонами. Скольких же ребят не досчитаемся после этого вылета?..
Да, что-то не заладилось у клонов с помехами… Бортовая электроника возвращается к нормальной работе и заваливает меня свежей информацией.
Первое: все «Дюрандали» пока что в работе! Клоны позорно растратили на нас уже треть боекомплекта — и все без толку.
Второе: армада клонских истребителей прошла достаточно далеко вперед, и мы теперь находимся не столько «снизу» по отношению к ним, сколько сзади.
Третье: если только наблюдаемые «радиопятна» на расчетных траекториях противника суть дефрагментированные взрывами флуггеры, наши «Оводы» распылили одиннадцать клонских машин!
Итоговые потери врага могут быть еще выше, ведь не всякий уничтоженный флуггер обязательно разваливается на куски. Флуггер может продолжать полет в прежнем направлении и с прежней скоростью. Но внутри кабины персональный Страшный Суд уже свершился: тело пилота нашпиговано железом, зрачки превратились в ледышки, сверкает-кружится пылью последний выдох…
И Бердник по-прежнему с нами!
— «Дюрандали», прошу отчет. Боекомплект, исправность пушек, остаток топлива, чистота приема целеуказания.
И это правильно. Отца-командира совершенно не интересует сейчас мнение пилотов — кто и сколько завалил «Абзу». А вот можно ли еще выжать в этом вылете тактическую выгоду из «Дюрандалей» — вопрос действительно насущный.
Ударные эскадрильи клонов уже недалеко, их можно перехватить. Но для этого требуется как минимум чистое целеуказание: никто ведь пока не сказал, что торпедоносцы идут тем же маршрутом, что и истребители.
Пять-семь тысяч километров отклонения — и мы уже с ними разминулись. И учитывая, что мы достаточно далеко отлетели от дома, а топлива в обрез, блистательная наша победа над «Абзу» может закончиться трагедией: все «Дюрандали» пройдут точку невозврата и, не встретив торпедоносцы, украсят списки боевых потерь, навсегда исчезнувших в открытом космосе.
По итогам опроса четыре «Дюрандаля» оказались непригодны для продолжения боя. Бердник приказал им немедленно возвращаться, причем не на «Три Святителя», а на «Рюдзё».
Еще один пилот не отозвался. Приходилось признать, что в лучшем случае у него неполадки со связью. А при реалистическом взгляде на вещи это и есть наша первая боевая потеря.
Затем мы получили целеуказание. Очень вовремя, потому что каналы «борт — авиакрыло» и «борт — дом» вслед за этим как ножом отрезало.
Я видел его! Видел невооруженным глазом!
Тучный самец валькирии, широко раскинувший толстые крылья с желтыми полосами на законцовках консолей… Он быстро вращался вокруг главной оси — после взрыва замкнуло цепь управления, и правая дюза продольной ориентации теперь всласть вырабатывала топливо.
Головы у самца не было. Там, где располагались совсем недавно пилот и оператор, торчали закрученные штопором сколы обшивки.
Есть на гражданке отдельные грамотеи, которые по сей день свято уверены, что лазерная пушка «режет» цель на куски. Это не просто глупость! Это царь-глупость или, как сказали бы клоны, Мать Всех Глупостей.
Лазер вовсе не резак. Лазер — это с функциональной точки зрения устройство для передачи большой энергии на огромное расстояние. Причем для передачи — точечной. А что будет, если сообщить молекулам в небольшом объеме вещества много-много лишней энергии?
Правильно. Будет взрывное испарение. И еще — мощная деформационная волна, которая пойдет от разогревшегося, но не испарившегося вещества к холодным участкам. То есть лазер не «режет» цель, а делает в ней воронку, каверну или сквозную дырку, а также порождает трещины, сколы и вторичные взрывы.
Атакованному мной «Фраваши» хватило нескольких попаданий в область кабины экипажа, после чего носовая часть взорвалась. Кислородные баллоны, вероятно…
Я прошел над своей беспомощной жертвой, быстро отыскал следующую и нажал на спуск…
В эфире бушевала вакханалия восторгов.
— Рванул, как сверхновая!
— Еще один готов!
— Ты видел, Герасим?! Нет, ты видел?!
— Дожимай его, «Котенок», дожимай!
— Хоть стреляй, соколик, хоть в носу ковыряйся, все равно мы тебя поджарим…
Это была сказка. Такое показывают в синематографе. Описывают в романах. Но уже в учебники подобные примеры не попадают — как крайне нетипичные.
Да и кто поверит, что горстка истребителей в сложнейшей тактической обстановке зашла в хвост целому стаду торпедоносцев и, установив телевизионный контакт, смогла их беспрепятственно расстреливать?! Как можно на таких примерах учить кадетов, если только не ради распространения шапкозакидательских настроений?!
Они, конечно, отстреливались. Хвостовые точки как начинали лупить еще издалека, по данным радиоприцелов, так и не могли успокоиться, если только их не приводили к молчанию метким лазерным залпом.
Впрочем, хвостовые стрелки были для нас целями третьестепенными. Тревожное полыхание рассеивающихся в защитном поле лазерных лучей нервировало новичков, но не причиняло ни малейшего вреда нашим «Дюрандалям». Гениальный парень этот шведский конструктор, ничего не скажешь…
Если мы выходили на торпедоносец с превышением — целились в пилота. Если атаку приходилось выполнять из нижней полусферы, наибольший интерес представляли торпеды на внешней подвеске. Даже если их не удавалось подорвать немедленно, мы не грустили: поврежденная торпеда при попытке запуска либо не активируется вообще, либо взрывается вместе с флуггером.
