Раштак поднялся во весь рост, так, чтобы испускаемые им звуки и вибрации достигли цели.
— Я Первый Советник Раштак. Мы сделаем все, что вы пожелаете! Не причиняйте нам вреда! Мы сделаем все, что вы захотите! Мы сдаемся!
Один из Пашти, находившихся на полу — в боку его зияла рана, — тихонько задребезжал от боли. Его ножки слабо дрогнули, и он свалился замертво. Раштак содрогнулся при виде этой картины, его душа наполнилась печалью, и мышцы его затрепетали.
Что я наделал ? Что я наделал ?
* * *
Светлана настроила программу контрольного монитора капитанского мостика. Она уже не слышала ударов собственного сердца.
Ее монитор замигал, и появилось изображение двух Ахимса, они были похожи на две сжавшиеся нервные клетки, пустившие отростки, впившиеся в контрольный пульт. На экране торпеды рванулись к вертящемуся колесу станции Тахаак.
Светлана проследила за лучами, которыми Толстяк вызвал свою голограмму. Она наблюдала за тем, как торпеды врезались в обшивку Тахаака, как отряд Призраков бросился в глубь станции Пашти.
Пора! Вся во власти одной-единственной мысли, она переключила список команд и подсоединила тот файл, который так мучительно конструировала, — целый калейдоскоп сцен, которые она выудила из записей боевых тренировок.
Она с головой ушла в яростную битву: ей необходимо контролировать все банки данных — ведь Толстяк постоянно менял файлы и просматривал разные участки сражения. Светлана даже не чувствовала текущего по лицу пота: он застилал туманом глаза, но она все смотрела на экран, не замечая того, как исказились от напряжения черты ее прекрасного лица.
— Ну вот, дело сделано! — загукал Толстяк, перекатываясь с боку на бок. Он передвигался от одного экрана к другому, наблюдая за людьми, забирающимися в торпеды. Одновременно меняя изображение на нескольких экранах, он смотрел на Сэма, Стукалова и Моше, как на героев кинофильма, одним глазом-стеблем, а другой глаз не отрывался от общей картины станции Тахаак, со всех сторон утыканной металлическими шипами корпусов торпед: так станция выглядела с корабля Ахимса.
Через секунду он заметил движение в доках Пашти, их корабли стягивались к пусковой площадке. Один из них, корабль неизвестной конструкции, что-то смутно напомнил ему. Эти передвижения, такие неуместные в то время, когда торпеды людей протаранили обшивку станции, показались ему странными.
— Ну а теперь битва началась! — проникновенно запел Толстяк. — Варварские, нецивилизованные существа вступили в смертельную схватку друг с другом, скоро все они будут мертвы! — Он почувствовал, что сплющивается, дыхательные отверстия издали торжествующий свист.
Люди толпами повалили из торпед, а на мониторах замигали светящиеся точки.
— Оверон, — заговорил Клякса, — что-то такое…
— Цыц! — прикрикнул Толстяк, следя за скатывающимися с трапов танками.
Люди напоролись на волны мятущихся, сумасшедших Пашти, которые кидались из стороны в сторону, натыкаясь отчаянно друг на друга. Ослепительные вспышки выстрелов разрывали панцири. Танки шли впереди, давили тела Пашти, ломали хрупкие перегородки и прорывались сквозь дверные проемы.
Толстяк стал совсем плоским, когда увидел, как свирепый Пашти сгреб американского лейтенанта Мэрфи и кинул его на перегородку, размозжив голову. Автоматный огонь расчленил Пашти надвое, и тот повалился, испуская предсмертное дребезжание. Весь пол был усеян искалеченными телами Пашти, залит жидкостью, и люди шли вперед, перешагивая через трупы.
Толстяка охватил экстаз.
— Чудесно! — присвистнул он. Он взглянул на Кляксу: тот с гримасой отвращения наблюдал за этой омерзительной бойней. — Просто замечательно!
— Ну и чего мы добились? — спросил Клякса.
Атмосфера накалилась.
— Теперь у Ахимса есть будущее! — заворковал Толстяк. — Посмотри на них! Циклы свирепствуют, они в самом разгаре! Кровь и смерть! Если кто-то явится на станцию Тахаак, он увидит… вот это! Это станет доказательством сумасшествия Пашти во время циклов! Ахимса потребуют, чтобы Пашти вернули награбленное. И мы опять станем владыками вселенной! Это отличный урок для Пашти — они навсегда покорятся!
Клякса стал похож на сдувшийся шарик с острыми шипами — из его боков начали вырастать беспорядочные манипуляторы.
На другом мониторе прыжковый корабль Пашти оторвался от поверхности станции, быстро набирая скорость. На сером фоне звезд блеснул серебром его корпус. Генератор нулевой сингулярности завибрировал на шестиугольном выступе корабля Ахимса.
— Что это? — спросил Толстяк, чувствуя, что бока его начали обвисать. — Что это за корабль? Где майор Данбер?
Озабоченное лицо Шейлы Данбер появилось на экране.
— Да, Толстяк?
— Корабль Пашти! Он покинул станцию! Видите? Видите? Он разворачивается! Он направляется к нам! — У Толстяка выросло множество манипуляторов, изножие провисло, мозги начали распадаться на части.
— Увидела. — Шейла посмотрела на свои мониторы. — Кажется, это прыжковый корабль. Попробуем сбить его до того, как он приблизится.
— Уничтожьте его! — завизжал Толстяк. — Уничтожьте его! Быстро!
Шейла проговорила что-то в свой микрофон. Две иглообразные торпеды оторвались от станции Тахаак и устремились по следам корабля Пашти, высвечивая лучами движущуюся цель. Экран мигнул, одна из торпед превратилась в огненный шар взорвавшегося газа и металлических осколков. Потом зрелище повторилось — вторая торпеда погибла точно так же.
Шейла Данбер крикнула хриплым голосом:
— Черт бы тебя побрал. Толстяк! Ты не сказал нам, что их корабли оснащены оружием! — Ее странные человеческие глаза сверлили его гневным, яростным взглядом.
— Я не знал! Я не знал! — Бока Толстяка опадали, как паруса, ужас его рос, и тело постепенно утрачивало свою округлую форму.
Корабль Пашти замедлил ход и пришвартовался к входному люку.
— Они уже здесь! Убейте их! Убейте их! — Части его мозга свободно плавали в охваченном страхом организме.
Шейла выкрикивала команды, а Толстяк не отрывал глаз-стеблей от мониторов. На одном из них он видел людей, выстрелами разрывающих наступавших в коридорах Пашти на куски.
Но другие крабы продолжали упрямо наступать, с мрачным упорством забрасывая гранатами коридоры.
— Пашти на корабле! — заявила Шейла. — Группы разведки, займите свои позиции. Если увидите Пашти, стреляйте. — Она подняла глаза. — Я выставляю охрану на подступах к центральному командному пункту. Опустите ваши защитные барьеры, чтобы не поджарить моих людей.
