— Дитерлинг не позволил бы подстрелить себя вот так, запросто.
— Может, его застали врасплох.
Я подумал об этом. Подсознательно я уже начал примиряться с фактом смерти, но для того, чтобы сделать выводы — не говоря уже о том, чтобы выйти из эмоционального шока, — нужно не в пример больше времени. Однако уже сейчас я мог заставить себя задать правильные вопросы.
— Если его застали врасплох, то он был невнимателен либо принял убийцу за кого-то знакомого. Говоришь, он все еще дышал?
— Да, но был без сознания. Не думаю, что мы могли бы сделать для него больше, Таннер.
— Ты уверен, что он ничего не сказал?
— Только не мне и не парню, который нашел его.
— А этот парень, случайно, не из тех, кого мы видели вечером?
— Нет, он из моих ребят, которые следили весь день за Рейвичем.
Так оно и будет продолжаться, подумал я. Васкес не проявлял желания углубляться в подробности, если только не выбивать из него ответы с пинками и бранью.
— И что? Как давно этот тип у тебя на службе? Дитерлинг когда-нибудь встречал его прежде?
Мучительно медленно, но до него начал доходить смысл моих вопросов.
— Да ты что, приятель! Мой человек никоим образом не мог быть в этом замешан. Клянусь тебе, Таннер!
— Я бы не стал снимать его со счетов. Это относится ко всем, кого мы встречали вечером — включая тебя, Красный.
— Я бы не стал его убивать. Я хотел, чтобы он взял меня охотиться на змей.
В этих словах было что-то трогательно-эгоистичное, а потому они вполне могли быть правдой.
— Что ж, ты упустил свой шанс.
— Я здесь ни при чем, Таннер.
— Но Мигуэля убили на твоей территории, верно?
Он собирался ответить, а я собирался спросить его, что он сделал с телом и что намеревался сделать потом, но изображение Васкеса растворилось в помехах. В тот же миг вокруг нас словно разом вспыхнуло небо, и все вокруг потонуло в мертвенно-белом сиянии.
Это длилось лишь долю секунды.
Но ее вполне хватило. Жесткий разряд матово-белого света показался мне чем-то знакомым, как будто я видел его однажды раньше. А может, не однажды? Я порылся в памяти и вспомнил фейерверк из белых гвоздик на фоне звездной тьмы.
Ядерные взрывы.
Освещение на подъемнике мигнуло. На эту пару секунд я почувствовал, что стал легче, потом все стало по-прежнему.
Кто-то взорвал атомную бомбу.
По-видимому, нас зацепило электромагнитным импульсом. Я не видел ядерной вспышки с детства. Один из маленьких плюсов нашей войны состоит в том, что до применения оружия массового поражения дело обычно не доходит. Я не мог определить силу взрыва, не зная расстояния до вспышки, но отсутствие грибовидного облака указывало, что бомбу взорвали высоко над поверхностью планеты. Полная бессмыслица. Конечно, ядерный взрыв мог быть началом атаки — но сейчас не самое подходящее время для боевых действий. Высотные разряды? Еще меньше смысла — сети военных коммуникаций защищены от поражения электромагнитными импульсами.
Быть может, просто случайность?
Я раздумывал над этим еще несколько секунд, после чего услышал быстрые шаги вверх по винтовой лестнице между вертикальными «штабелями» отсеков подъемника. Это был один из аристократов, с которыми я ужинал. Я не потрудился припомнить его имя, но левантийское сложение и золотисто-коричневая кожа почти наверняка выдавали в нем северянина. Он был одет весьма вычурно, его длинный, до колен, сюртук переливался всеми оттенками изумруда и аквамарина. Аристократ был взволнован. За его спиной, на последней ступеньке лестницы, замерла его похожая на лисицу жена, она настороженно поглядывала на нас обоих.
— Вы видели это? — спросил он. — Мы поднялись сюда, чтобы посмотреть — у вас тут наилучший обзор. Вспышка была довольно мощная. Она даже напомнила…
— Ядерный взрыв? — договорил я. — Думаю, так оно и было, — перед глазами у меня все еще плавали отпечатавшиеся на сетчатке призрачные розовые пятна.
— Слава Богу, что он не случился ближе.
— Посмотрим, что говорят общественные сети, — произнесла женщина, глядя на дисплей устройства, похожего на браслет. По-видимому, информационная сеть, с которой оно связывалось, была лучше защищена от помех, чем та, которой пользовался Васкес. На маленьком неброском экране замелькали изображения и текст.
— Ну как? — поинтересовался муж. — Есть какие-то предположения?
— Не знаю, но… — она умолкла и рассеянно уставилась в пространство, потом нахмурилась. — Нет. Этого не может быть. Просто не может быть.
— Что? Что они говорят?
Женщина посмотрела на мужа, потом на меня.
— Они говорят, что мост обстреляли. Говорят, что нить перебило взрывом.
Мы продолжали плавно подниматься, но мир начал казаться нереальным.
— Нет, — сказал аристократ. Он изо всех сил старался казаться спокойным, но у него выходило плохо. — Скорее всего, это какая-то ошибка. Я уверен, что это ошибка.
— Боже, я на это надеюсь, — произнесла его жена с дрожью в голосе. — Последний раз мне делали сканирование шесть месяцев назад…
— Шесть месяцев, черт, — проворчал аристократ. — Меня в этой декаде вообще не сканировали!
Женщина тяжело вздохнула.
— Что ж, несомненно, это ошибка. Ведь мы стоим здесь, разговариваем — разве не так? А должны падать на планету, вопя от ужаса, — она снова недовольно взглянула на браслет.
— Что там говорят? — спросил муж.
— То же, что и минуту назад.
— Либо это ошибка, либо подлая ложь, вот и все.
Я прикинул, разумно ли будет нарушить конспирацию. Разумеется, я был не просто телохранителем. За годы службы у Кагуэллы я изучил эту планету до последнего камешка, хотя обычно удовлетворял свое любопытство не ради повышения боеспособности. Я даже не притворялся, будто разбираюсь в устройстве моста, но о производстве структурированного алмаза — искусственного углеродного аллотропа, — из которого он был сплетен, я кое-что знал.
— Вообще-то они могут быть правы, — заметил я.
— Но ничего ведь не изменилось! — воскликнула женщина.
— По-моему, ничего и не должно измениться.
Пытаясь успокоиться, я переключился на управление кризисной ситуацией — боевая привычка. Где-то в закоулках моего мозга истошно вопил страх, но я приложил все усилия, чтобы не обращать на него внимания.
— Даже если мост перебило — на каком расстоянии под нами, по-вашему, произошел обрыв? Думаю, не меньше чем в трех тысячах километров.
— А какое это имеет значение, черт подери?
— Огромное, — боюсь, в моих устах это прозвучало как юмор висельника. — Представьте себе нить. Она свисает с орбиты и натягивается собственным весом.
