Приземистая, прямоугольная фигура смело двигалась по полю, хотя герольд знал, что мы можем открыть стрельбу. Металлические доспехи ослепительно сверкали в лучах утреннего солнца, и мы ясно видели, что руки у герольда пусты. Сэр Роже сам выехал ему навстречу, а я, читая молитву, последовал за ним.
Версгорец вздрогнул, когда на него надвинулась кобыла с блестящей металлической башней, но, не теряя присутствия духа, он сказал:
– Если вы будете вести себя как следует, я не уничтожу вас во время переговоров.
Выслушав перевод, сэр Роже усмехнулся:
– Скажи этому хвастуну, что я, в свою очередь, придержу наши молнии, хотя они вполне могут сжечь весь их лагерь.
– Но в вашем распоряжении нет никаких молний, сэр, – возразил я. – Так утверждать не честно!
– Вы передадите мои слова точно и с достаточно правдивым лицом, брат Парвус, или на себе испытаете мои молнии!
Пришлось повиноваться. О, что я был вынужден говорить! Я весьма уважаю милорда, но когда он заговорил о своем небольшом английском поместье, занимающем всего три планеты, о своей победе над четырьмя миллионами язычников, и о том, как в одиночку, на пари, захватил Константинополь, или о том, как он за одну ночь во Франции двести раз осуществил право синьора (в эту ночь было двести крестьянских свадеб), и так далее, его слова шокировали меня. Единственным утешением было то, что из-за моего слабого знания версгорского, герольд понял лишь то, что перед ним могущественный рыцарь, способный победить его в любой схватке.
Поэтому он, от имени своего господина, согласился заключить перемирие и обсудить положение в убежище, которое будет сооружено на полпути между лагерями. Каждая сторона отправит туда в полдень десяток людей, но без оружия.
– Итак, – весело воскликнул сэр Роже, когда мы возвращались обратно, – я неплохо проделал это, верно?
– Хм… Конечно, Святой Георг, или точнее, Святой Дионис, покровитель воров, помогли вам в этих переговорах, но…
– Что? Не бойся говорить прямо, брат Парвус. Я часто думаю, что на ваших щуплых плечах находится голова, лучшая, чем у всех моих капитанов вместе взятых.
– Милорд, вам удалось обмануть их только на время. Как вы и говорили, они будут осторожны, пока не изучат нас. И все же, долго ли мы сумеем дурачить их? У них богатый опыт общения с разными расами, живущими в разных условиях. Разве не сумеют они, по нашей малочисленности, по древнему и примитивному оружию, отсутствию собственных космических кораблей, обнаружить истину и напасть на нас с превосходящими силами?
Он сжал губы и поглядел на навес, где находились жена и дети.
– Конечно, вы правы. Я надеюсь задержать их на очень короткое время.
– А что потом?
– Не знаю… Но это моя тайна, вы поняли? Я говорю только вам. Стоит нашим людям понять истинное положение, понять, насколько мы беспомощны… и все погибло.
Я кивнул. Сэр Роже пришпорил свою лошадь и, крича как мальчишка, галопом поскакал в лагерь…
Перед полуднем барон собрал всех на совет.
– Благодаря Господу, – сказал он, – мы выиграли время. Вы заметили, что мне удалось заставить их посадить свои корабли? Мы заставили их уважать нас. И время, которое мы получили, надо израсходовать с пользой. Необходимо обыскать крепость. Нам особенно нужны карты, книги и другие источники информации. Наши механики и оружейники должны разобраться со всеми ихними машинами. Мы должны сравняться с ними в военном искусстве, но все это надо сделать тайно от версгорцев. Ибо, если кто-нибудь увидит, что мы ничего не понимаем в этих сложностях…
Он улыбнулся и провел пальцами поперек горла. Добрый отец Симон, капеллан сэра Роже, слегка позеленел.
– Неужели?
Сэр Роже утвердительно кивнул.
– Для вас у меня тоже есть работа. Брат Парвус нужен мне как переводчик, но у нас есть пленник, Бранитар, который говорит по латыни…
– Я этого не утверждал, сэр, – вмешался я, – его склонения ужасны, а то, что он делает с неправильными глаголами, нельзя описать в компании джентльменов.
– Тем не менее, пока он достаточно не овладеет английским, для разговора с ним нужен священник. Видите ли, он должен выяснить, что могут делать наши пленники и расспрашивать их, если понадобится.
– Но будет ли он делать это? – спросил отец Симон. – Он самый упорствующий язычник, сын мой, если у него вообще есть только душа. Несколько дней назад, еще на корабле, в надежде смягчить его сердце, я громко читал ему перечисление поколений от Адама до Ноя. Он с трудом выдержал до Дхиреда, а потом уснул.
– Привести его сюда, – приказал милорд, – а также пусть отыщут одноглазого Губерта. Пусть придет в полном облачении.
В ожидании, мы обменивались негромкими замечаниями.
Альфред Эдгарсон спросил меня:
– Брат Парвус, а что беспокоит вас? Мне кажется, бояться нечего. Большинству из нас, если мы ведем себя достойно, не грозит ничего, кроме потения в чистилище. А затем мы присоединимся к Святому Михаилу, охраняющему стены Небесного Храма, разве не так?
Я не хотел пугать их, говоря о том, что беспокоит меня, но когда они настояли на своем, я сказал:
– Увы, добрые люди, возможно, что мы все великие грешники.
– Ну? – рявкнул сэр Брайан Фитц-Вильям. – В чем дело? Перестаньте хныкать!
– У нас не было возможности точно отмечать время в путешествии, – прошептал я. – Песочные часы очень неточны, а прибыв в это дьявольское место, мы даже забыли их переворачивать. Сколько длятся здесь день и ночь? Какое время сейчас на земле?
Сэр Брайан выглядел удивленным.
– Не знаю. Ну и что с того?
– Убежден, что вы завтракали ляжкой быка, а вы уверены, что сейчас не пятница?
Все, сидевшие за столом, воззрились друг на друга круглыми глазами.
– А когда воскресенье? – воскликнул я. – Можете ли вы сказать мне, когда пост? Как соблюдать великий пост в Пасху, когда две луны этого мира сбивают все наши расчеты, и мы ничего не знаем наверняка.
– Мы погибли! – Томас Баллард закрыл лицо руками.
Сэр Роже встал.
– Нет! Я не священник и даже не очень набожен, но разве не сам Господь сказал, что суббота создана для человека, а не человек для субботы?
Отец Симон поглядел на него с сомнением.
– Я могу дать особое отпущение грехов, с учетом чрезвычайных обстоятельств, но не уверен насколько простирается моя власть.
– Мне это не нравится, – пробормотал Баллард. – Я вижу в этом знак, что господь отвернулся от нас, не давая нам возможность отмечать посты и праздники.
Сэр Роже покраснел. Еще с минуту он наблюдал, как храбрость покидает его товарищей, как вино разбитую чашку. Потом, овладев собой, он громко рассмеялся и воскликнул:
