Кайрат последовал за Урнуром, но тот вскоре остановил его.
— Тебе дальше нельзя.
Он рукой показал на сидевших, на просторных лавках, воинов.
— Тебе сюда. Там сидят в основном джабгу, но по распоряжению хана Улукбека в этот раз разрешено присутствовать и ягычи.
Произнес и направился к братьям. Кайрат заметил у Урнура на лице фальшивую улыбку. Явно не хотел тот встречаться с теми. Ягычи невольно улыбнулся. Вполне возможно, что там сейчас сидел будущий Великий хан Ченгези. Посмотрел на сидевших на лавке полководцев и приметил среди них Язима. Тот махнул рукой, ягычи присоединился к нему.
Между тем зал стал наполняться народом. Мимо Кайрата прошли три судьи. Один вел дела связанные с военными преступлениями, второй занимался делами гражданскими, третий разрешал споры между улусами. Проследовали мудрецы, в основном китайцы, но попались среди них пара арабов. Затем зал наполнился шумом и Кайрат-бек понял, что пришли принцы и принцессы. Этих утихомирит только появление хана Улукбека. Все случилось именно так, как и предполагал ягычи. Шум стих, когда в дверях появился один из офицеров охраны и доложил о прибытии правителя.
Дверь открылась, и в зал вальяжно вошел хан Улукбек. Он шел, медленно оглядывая присутствующих. Остановился около сыновей и грозно посмотрел в их сторону. Ничего не проговорил. Сел на свой трон.
— Я собрал вас здесь, — проговорил хан Улукбек, — чтобы сообщить, что время мое пришло. Я должен собираться в дальний путь, меня уже давно ждут наши предки. Я стар и уже не способен нести возложенную на мои плечи миссию.
Кайрат невольно вздрогнул, он, конечно, понимал, что братьев, правитель созвал непросто так. Когда-нибудь Сумум-бек созовет своих сыновей и вот так же скажет, что пора. Затем сядет на старого коня и уедет в горы, туда, где обитают души предков, туда, где он найдет свой последний приют. Такая же судьба ждет почти всех, кто прожил более шестидесяти смен времен года.
Между тем хан продолжал говорить:
— Увы, но выбрать наследника, что смог бы управлять всей планетой без склок и вражды, в мире и согласии, среди детей своих я найти не сумел. Поэтому готов выслушать предложения. — Он посмотрел на хатун, ту, что была сейчас старшей женой, — Что скажешь, Дэлбээ?
Кайрат не сомневался, что та хотела бы видеть в роли Великого хана сына своего Улзия. Женщина вставать с кресла не стала, а посмотрела на мужа и произнесла тихо, чтобы только он слышал ее и больше никто.
— Ты знаешь мой ответ, хан.
Улукбек кивнул.
— Я так и предполагал, — молвил он, — теперь ты, Бадма.
Бадма была матерью хана Урнура. Она, как и Дэлбээ, так же мечтала видеть на троне свое чадо. Женщина встала с кресла и поклонилась супругу.
— Хан, — громко произнесла она. Улукбек вздрогнул. — Ты знаешь, что для меня важнее в первую очередь интересы государства.
Правитель кивнул и улыбнулся.
— Поэтому мой ответ удивит, наверное, всех присутствующих, кроме тебя. — Женщина оглядела зал, — Но я бы хотела видеть наш мир в крепких руках отважного человека способного противостоять тем трудностям, что в будущем, вполне возможно, свалятся на наши головы. И я в этом зале пока не вижу никого, кто способен управлять с умом и долго. Суйбаши Шахрух уже стар, и скоро проследует за тобой, — Кайрат заметил, как тяжело вздохнул брат великого хана, — дети твои, особенно трое старших, готовы глотку друг другу порвать даже из-за пустяка. Другие слишком молоды и не опытны. Поэтому лично я жду — знака Небес. И пусть правит избранный. На то будет воля Небес.
Она замолчала. Опустилась в кресло и посмотрела на Улукбека. Тот молчал. Он взглянул на суйбаши, улыбнулся и спросил:
— Ну, а ты что скажешь, брат?
Шахрух поднялся с кресла.
— Хатун Бадма права, о Великий хан, — проговорил он. — Все в руках наших предков. Как скажут они, так и должно быть. Если найдут они среди горожан, кочевников, воинов достойного, так-так тому и быть. Я стар, а дети твои как шакалы, готовы глотки друг другу перегрызть.
Улукбек вздохнул. Он уже обратил внимание, что даже сейчас сыновья его готовы друг друга поколотить. Сдерживало их только присутствие людей, в чьих глазах они могли бы потерять последнее уважение, что еще оставалось.
— Хорошо, — проговорил правитель. — Видно другого выхода у меня нет. Дервиш, говори.
Но Ширэ Джиладкан ничего сказать не успел. Все произошло мгновенно. Мэнэр вышел на середину зала и проговорил, громко и отчетливо, чтобы все слышали:
— Править ханством должен — я!
Улзий тут же оказался возле брата. Схватил того за грудки.
— Ты мерзкое отродье, — вскричал он, — сын беспутной женщины и раба. Ты не достоин править. Если кто и должен стать Великим ханом, так это я.
Мэнэр освободился и ударил брата. Кайрат облегченно вздохнул. Смертоубийства не будет. Ягычи улыбнулся, хвала Чингисхану, за его указ запрещающий посещать Курултай с оружием. Он взглянул в сторону хана Улукбека и увидел его гневный взгляд. Старик явно не успевал уже быстро реагировать, складывалось такое впечатление, что до того только дошло, что его сыновья затеяли драку, хотя могло быть и другое объяснения. Кайрат помнил старую легенду о прародителе монголов Тимуджине и его сыне Джучи. Тогда великий хан быстро среагировал, запретив Чагатаю, верить в домыслы. Утверждалось, что старший сын Чингисхана был рожден от меркита. Хватило только одного слова, чтобы предотвратить тогдашнюю стычку. Удастся ли сейчас Улукбеку присмирить сыновей?
— Довольно, — проговорил хан, глядя, как его сыновья мутузят друг друга. — Довольно!
Взмахнул рукой и вот уже четыре тургауда растаскивали взорвавшихся воинов. Одного в один угол, другого в другой.
— Как дети малые, — прошептал Улукбек. Взглянул на Улзии. — Кто тебе сказал эту ложь? — Поинтересовался он. Затем махнул рукой стражникам, — отпустите его.
Тургауды отпустили Улзии и сделали шаг назад.
— Позволь говорить, отец? — Проговорил он, опустив глаза.
Хан кивнул.
— Еще в детстве, мне об этом сказал Сюиджо.
Лицо Улукбека побелело. Перед глазами встал образ одного из братьев. Он вынужден был убить Сюйджо, когда тот попытался свергнуть его, пойдя против воли богов. Лживый, трусливый и мерзкий тип, каким был брат, даже после своей смерти пытался рассорить Улукбека с сыновьями.
— И ты поверил? — спросил хан у Улзии.
Не отрывая взгляда от каменного пола, тот прошептал:
— Да.
Правитель вздохнул.
— Плохо же я тебя воспитал, — молвил он, взглянул в сторону Мэнэра, — его тоже можете отпустить, приказал он тургаудам, — если хотят друг друга убить, так пусть это сделают здесь и сейчас. И пусть Небеса будут свидетелями, что не хотел я этого. Может и тебе наговорил чего-нибудь этот мерзавец Сюиджо?
