Наступили восьмые сутки. Яхту заправили всем необходимым, включая термоядерное топливо и люксоген, провели полную дефектоскопию. Бригада техников во главе с Илмазом прогнала кучу каких-то тестов с пультов техконтроля в машинном отделении и в реакторной.
В завершение всего «Ренату» вытащили буксировщиками из герметичного дока под кроваво-красные лучи Шао.
Вслед за чем планировался совместный полет с Илмазом и техниками на борту, который должен был увенчаться коротким, на минимально допустимую дальность, Х-переходом. Все-таки новый двигатель на новом месте, надо проверять. В самом деликатном режиме, с наименьшей загрузкой люксогена…
А перед полетом был назначен маленький торжественный обед с Гаем, Кейном, Илмазом, Витаро и прочими отборными отбросами общества.
Однако женское любопытство распорядилось иначе.
Я копался в своем скудном гардеробе, прикидывая какой из трех форменных комбинезонов больше приличествует случаю, как вдруг по коридорам яхты раскатился тревожный зуммер.
Подчиняясь здоровым инстинктам, я выхватил из ниши ПДУ — персональное дыхательное устройство — и, с задержкой в секунду, второе, для Рошни.
Затем я побежал в пилотскую кабину.
Где и обнаружил перепуганную Рошни, которая стояла посреди кабины и с видом нашкодившей школьницы лихорадочно осматривала многочисленные пульты и приборные доски «Ренаты».
— Что такое?!
— Не знаю, — ответила Рошни. — Я просто села в пилотское кресло…
— Просто села?! А на что ты нажала?!
— Кажется… положила ладонь сюда… на сканер… Но я ничего не включала!
— На сканер?
У «Ренаты», как и у любого другого корабля, имелись самые разные противоугонные системы идентификации пилота. Но я знал, что все серьезные системы безопасности на «Ренате» выключены, а двери корабля и пилотская кабина запаролены простым паролем из четырех цифр. Каковой пароль, напомню, был вот таким: 2952.
То есть пароль сей являл собой скорее всего чей-то год рождения, записанный справа налево. И, кстати, как я подозревал после прочтения документов «Дела № 56», не «чей-то», а вполне определенной Ренаты — дочери тех двух научных сотрудников отца, что продолжали на «Лобачевском» свои загадочные эпигенетические эксперименты, пока не сбежали в 2610 году на эту свою Эною, ну или куда там.
Ну да ладно, это-то как раз в ту секунду значения не имело. Совершенно необъяснимым было другое: вот раньше, когда на сканер случалось водрузить ладонь (я за минувшую неделю пару раз приложил от нечего делать), яхта не возбуждалась. А теперь орет, как резаная.
Я и сделал самое естественное, что мне показалось в ту секунду: сел в кресло первого пилота и положил на сканер свою ладонь.
И начались… чудеса.
Тревожный зуммер мгновенно заткнулся.
— Яхта «Рената» приветствует Андрея Румянцева. Приступаю к сбору данных.
— Она тебя узнала! — Рошни так обрадовалась, что даже захлопала в ладоши.
Между тем, яхта в тот же миг не только приступила к «сбору данных» (каких еще?!), но также привела в действие, последовательно: сервомоторы герметичных дверей, реактор, вентиляцию, фильтры СЖО, насосы топливной системы, насосы системы охлаждения. И это меня, как профессионала, удивило куда сильнее, чем то, что яхта меня правильно идентифицировала.
— Знаешь, любимая, ты лучше сядь, — я похлопал ладонью по подлокотнику кресла второго пилота. — Вот сюда. И пристегнись.
И лишь после того, как я сам в своем кресле пристегнулся и Рошни пристегнулась, то есть после выполнения азов техники безопасности, мои летунские мозги позволили себе испытать эмоцию изумления, как выражаются киберы в старинных фильмах. А именно: откуда Астропарсер яхты знает Андрея Румянцева? Из-за того, что я прожил к тому моменту на борту «Ренаты» неделю, Астропарсер меня совершенно не должен начать узнавать!
А в какой ситуации Астропарсеры вообще опознают конкретную личность?
В одной-единственной: если кто-то их запрограммировал эту самую личность опознавать. На основании сканирования отпечатков пальцев и, как правило, экспресс-анализа ДНК.
Мда…
Дальше — больше!
— Текущее местоположение установлено, — сообщила «Рената». — Планетоид Шао-2157, система Шао…
(Планетоид Шао-2157 вместо Р-12 — это нормально; просто разная терминология лоций, Астрографического Реестра и приведенных Х-координат. В общем, место она установила совершенно правильно.)
— …Люксогеновый двигатель опрашивается. Люксогеновый танк опрашивается. Дейнекс-камера опрашивается. Все подсистемы Х-движения опрашиваются и в норме. Цель по техническому состоянию агрегатов достижима. Цель по топливу достижима. Начинаю подготовку к взлету.
«Да ты сразу ее начала! — Подумал я. — Но, однако же, это никуда не годится!»
— Погоди, погоди, подруга, — сказал я, сам себе удивляясь: мой голос звучал совершенно спокойно. — Не надо никуда лететь…
— Формальней с ней говорить надо, наверное, — робко предположила Рошни.
— «Рената»! Приказываю прекратить подготовку к взлету.
— Команда не распознана, — ответила яхта.
— Приказываю заглушить реактор.
— Команда не распознана.
— Выключи реактор.
— Команда не распознана.
— Двадцать пять девяносто два!
— Команда не распознана.
— Двадцать девять пятьдесят два!
— Команда не распознана.
Ну и так далее.
Все пульты также были заблокированы, не исключая и те, которые включают-выключают автопилот.
Что же делать?! Выхватить пистолет и стрелять? Куда стрелять, идиот? В приборы? Астропарсер-то в бронированной сфере, вспомогательные парсеры — в бронированных сферах, проводные коммуникации — в бронированных рукавах…
Что ж… Похоже, оставалось смиренно ждать развития событий.
Я понял, что мы с Рошни попали в плен к могущественному и, хотелось надеяться, доброжелательному роботу. Роботу, имеющему возможность теперь, после ремонта, переместить нас на тысячу парсеков, к неведомой «цели».
Вот это «после ремонта» было ключом к происходящему.
У робота под названием Астропарсер имелась программа. Если люксогеновый двигатель не опрашивался, он не делал ничего.
В том случае, если исправный люксогеновый двигатель имелся (стараниями бригады Илмаза — теперь имелся!), робот ждал активации процедуры идентификации (стараниями Рошни она была активирована, а моими стараниями даже успешно завершена!).
Идентифицировав человека как «своего» (как и почему Андрей Румянцев оказался среди «своих» я тогда не знал, хотя у меня уже зародились смутные подозрения), робот проверял возможность успешного выполнения программы до конца.
