А потом они драпали, неслись, метались сумасшедшими зайцами, выкидывали оставшихся фантомов, потом кассеты ложных целей, потом облако помех… а потом они получили наконец, как и пророчил утром пилот, от парочки «Дьяболо» под хвост и тихо закувыркались прочь от всех опасностей, отстрелив имитаторы обломков чуть ли не в обзорные полусферы недоверчивых европейцев. И наступила блаженная тишина — в паре с противной невесомостью.
— Уходят европейцы, — наконец подал голос командир. — Не понравились им ракеты в створках! То-то же.
Офицер вздохнул и отцепил сведенные судорогой пальцы от ручного управления огнем. Рядом то же самое сделал стрелок.
— Нормальный дисколет, — неохотно признал пилот. — Если дооснастить, то даже хороший. Зря я его. Корпус все попадания выдержал, сферический обзор работает, и олл-аут ему нипочем. Да, и трассеры подчиняются, как ни странно.
— Мы их световодами продублировали, — напомнил командир.
— Оборвал я световоды, — смущенно признался пилот. — Когда припекло, забылся и крутнул диск на полную. И оборвал. А трассеры — ничего, стреляют. Да, кстати, стрелки, как вы там?
— Как живые, представляешь? — нервно отозвался стрелок. — Ни разу компенсаторы не сорвало!
Офицер вспомнил про компенсаторы, и на него накатило.
— Кэп? — тут же среагировал на странные звуки командир. — Кэптэн Джонс, что с вами?
— Я… счастлив, — отозвался офицер, пряча от стрелка трясущиеся руки. — Я… я тут посчитал… меня в бою обозвали мудаком, придурком, дебилом, тормозом, дауном…
— Педиком! — радостно вспомнил стрелок.
— Да, им тоже, — принял подсказку офицер. — И в целом я… согласен с такой личностной оценкой. Но… штабным-то — за что? Я категорически против несправедливости!
Они вчетвером тихо посмеялись.
— Это нормально, кэп, — объяснил командир. — В бою — нормально. Можно перед боем жрать лучшие в мире российские стимуляторы…
— Ни за что! — твердо определился офицер.
— … а можно ругаться в бою. Эффект, в общем-то, аналогичный.
— А еще у меня есть вопросы, — сообщил офицер.
— Кэптэн Джонс! — укоризненно сказал стрелок. — Ну как не стыдно? А мы вас чуть в экипаж не приняли! Вот, даже пострелять дали! Как думаешь, командир, если его сейчас грохнуть и выкинуть в люк, удастся списать на боевые потери?
— Не удастся, — пресек офицер. — Боевые потери сами в люки не выпрыгивают. Особенно с дыркой в голове. Ну так что с вопросами?
— Кэп, вот зачем вам неуместное любопытство? — вздохнул командир. — Так славно повоевали, даже живы остались, что особо приятно, и тут на тебе, что да почему…
— А как я вас от трибунала отмазывать буду? — удивился офицер. — Мне надо понять, на основании чего вы действовали именно так! Пока что я знаю то же, что и все: вы с чего-то разрушили створки стартовой площадки и покинули матку задолго до объявления тревоги — то есть дезертировали.
— Опа! — вырвалось у стрелка, и экипаж надолго замолчал.
Офицер их не торопил, разглядывал сквозь прозрачную сферу мельтешение звезд и помалкивал. Экипаж явно соображал, как бы половчее соврать — ну так и ему требовалось время, чтоб продумать, как их половчее прищучить. Летно-подъемные не любили делиться информацией со штабными, ну так и штабные поднаторели в выдавливании искомой, тут уж… кто профессиональней.
— Задавайте вопросы, — вздохнул наконец командир. — Ваша взяла. Кэптэн Джонс.
Офицер четко услышал в последних словах призвук выстрела в затылок и добровольное выпадение в люк, и содрогнулся.
— Причина объявления тревоги, — все же твердо сказал он. — Это первое.
Командир еще раз вздохнул. Поглядел на офицера как-то жалостливо.
— Хороший вы офицер, хоть и штабной, — пробормотал он. — Что делаете на войне, не понимаю… Ну желаете знать правду, да? Ну вот она вам. А я посмотрю, что вы с ней… а, ладно. Итак, тревога. Кэп, вы в курсе, что матку положено охранять минимум звеном «Чертей»?
— Она охраняется…
— Не в бою охранять, кэп, а всегда. И во время перевооружения. И на профилактическом ремонте. И во время перемирий. Всегда. Это положение записано в устав немалой кровью. Но мы, русские, ребята речистые, языкатые да плечистые, что нам устав? Сказал комэск экономить ресурсы, которые он подворовывает — как ему не подчиниться? Он же не поработать приказывает, а отлынивать! А отлынивать русские готовы и во вред себе! В результате матка охраняется только во время рейдов — ну и когда комиссия на подлете, показуха — это же святое. А мы, чтоб вы знали…
— Мы жить хочем, — проникновенно сказал стрелок. — Очень.
— …мы прилепили на корпус матки обычный такой звучок. Какой именно — без разницы, лишь бы он при олл-аут выщелкивался на раз. Европейцы — они же исполнительные! Сказано в начале атаки применить средства подавления электроники — они применяют, даже если давить нечего. Но я думаю, они и предположить не могли, что матка не охраняется. Они же не русские. Свою матку они всегда охраняют. Вот вам причина нашей боевой тревоги, вот вам взорванные створки и все последующее. Для трибунала же мы, кэп, выдвигаем официальное обвинение комэску-1 в преступном нарушении устава космофлота, а через него — и директору матки. Можете записать.
Офицер представил, как он станет выдвигать официальные обвинения всесильному директору матки вкупе с психопатом, самодуром и наркоманом комэском-раз, и сглотнул.
— Продолжать? — ласково спросил командир.
— Истребитель должен был погибнуть в первые секунды боя, — с трудом выдавил офицер. — Один против всех… как?
— Не понимаю я этот особый отдел! — пожаловался командир неизвестно кому. — Кэп! Кэптэн Джонс! Вы воевали вместе с нами! Вон стрелок утверждает, что даже двух «Дьяболо» обнулили собственноручно, и пару торпед в белый свет запулили, руки б вам оборвать по самую…
— Толку, что воевал? — взорвался офицер. — Думаете, я что-то понял? Это мой первый бой! Откуда у вас полные имитаторы подвижных целей?!
— Это «фантомы», что ли? Так вы же сами их с битой техники сняли и вместе с техниками на диск присобачили! Без офицера нам бы их фиг дали!
— Я… — смешался офицер. — Я вообще-то хотел другое спросить…
— Так спрашивайте.
— Чтоб заранее поставить «фантомы», надо знать, что они вскоре потребуются, — пробормотал офицер. — Надо точно это знать. Они же не сертифицированы на «Чертей». При ином раскладе их сняли бы с «семерки» на следующем дежурстве с долгим разбирательством у комэска…
— Это оне нас так в предательстве обвиняют! — восхитился стрелок. — Не, ну и кто сомневался, что оне не особый отдел?
