— Во Вселенной есть существа диковиннее нас.
— Верно, есть, например краебежцы. Но они стали диковинными в результате миллионов случайных мутаций, то есть неосознанно. Плана у них не было. Вы же наверняка с первого дня понимали, какими станете. Понимали, что мутируете в неповоротливых гигантов, которые непрерывно растут. Это самое интересное, ведь получается, цели и задачи Вигильность наметила задолго до появления Пустоши. Исчезновение Андромеды застало врасплох всех, но не вас — вы его ждали.
— Мы испугались не меньше других. Наши данные ничего подобного не предвещали.
— Но Андромеду вы исследовали. Может, не ожидали появления Пустоши, но наблюдали не просто так.
— Это ближайшая наша соседка, поэтому она и привлекла внимание.
— В Местной Группе есть и другие галактики, — возможно, в некоторых существует жизнь. Ими вы тоже интересовались, но не так активно, как Андромедой.
— Не знаю, что сказать тебе, шаттерлинг.
— Мы считаем, что вы обнаружили артефакты Предтеч Андромеды — астротехнику, сферу Дайсона и тому подобное. Они не стремились общаться с нами, просто не могли стать незаметными. Нам пришлось бы странствовать по космосу два с половиной миллиона лет, прежде чем Предтечи нас увидели бы, поэтому вполне вероятно, что они считали Местную Группу своей. Появившись слишком поздно, Предтеч Млечного Пути они не застали или сочли окончательно вымершими. Так или иначе, увидев нас, Предтечи Андромеды встревожились. Союз Линий полагает, что Вигильности велели наблюдать за Андромедой и ее Предтечами, чтобы определить, враги они или друзья. Никого не пугало, что исследование может занять миллионы лет: быстрее галактическую цивилизацию не изучишь. Возможно, вам поручили собирать данные пять-шесть миллионов лет, а потом избрать дальнейшую тактику, вплоть до упреждающего удара, первого в межгалактической макровойне. — Я улыбнулся не столько куратору, сколько себе: хотелось успокоиться. — Ну, тепло или холодно?
— Ваша теория вполне обоснована.
— Вполне, но не совсем. Если вы просто следите за Предтечами Андромеды, зачем столько секретности?
— Сейчас мы с тобой предельно откровенны.
— Да, но вдруг вы модифицируете мне память, прежде чем отпустить? Будь дело в Предтечах, вы бы не лукавили. О такой проблеме знали бы все, включая шаттерлингов и перерожденцев.
— Секретность важнее, чем ты думаешь, — возразил куратор. — Одна культура вряд ли решится на кардинальные действия, а стань информация о Предтечах Андромеды общедоступной, вероятность увеличится многократно.
— Мы навели бы порядок, если бы понадобилось.
— Не уверен. Если бы перерожденцы собрали военный флот и отправили к Андромеде, еще не факт, что шаттерлинги успели бы его остановить. Даже если их цивилизация исчезнет, флот, защищенный сжатием времени, продолжит путь. Если скорость кораблей близка к скорости света, их не догнать.
— Согласен, повод для секретности есть. Но перерожденцы отнюдь не глупы. Кто-нибудь понаблюдал бы за Андромедой и увидел бы те же артефакты Предтеч.
— Признаки могли оказаться столь ничтожными, что для их обнаружения понадобился бы весь разведывательный арсенал Вигильности. В любом случае перерожденцы больше интересуются ближайшими соседями по галактическому диску, чем происходящим в двух с половиной миллионах световых лет от них.
Куратор не отрицал, что Вигильность активно исследует Андромеду. Что ж, хоть крупицу нового я Горечавкам принесу. Невелика важность, но наши доводы подтвердятся, а излюбленная теория Союза станет весомее.
— Спасибо, что обсудили со мной эти темы, — поблагодарил я, чувствуя, что дальше расспрашивать неразумно.
— Не за что. Мы всегда уважали шаттерлингов и ценили их умение хранить секреты.
— Я сообщу Линии обо всем, что здесь со мной случилось.
— Так я и думал. — «Потолок» полости взлетел и натянулся, как парус на ветру, — видимо, куратор очень глубоко вдохнул. — Теперь к делу, если можно так выразиться. Я просмотрел содержимое твоей космотеки.
— Надеюсь, вы не слишком разочарованы.
— Ты преуменьшаешь ее ценность. В ней есть данные, которые интересуют нас хотя бы отчасти.
— Рад, что вы не зря потратили время. Копируйте все, что вам нужно.
— Сколько ты за это просишь?
— Нисколько. Мне позволено выдать вам любую информацию в знак дружбы и благодарности Линии Горечавки, которая надеется и впредь поддерживать с вами теплые отношения.
— Шаттерлинг, по-моему, так несправедливо.
— Разве справедливо взимать плату за устаревшую информацию?
— Неустаревшей информации вообще не бывает. Устаревают даже фотоны, достигающие твоих глаз. Вроде бы смотришь на реальные предметы, но неизвестно, существуют ли они до сих пор. Пока фотоны летели, предметы могли безвозвратно исчезнуть.
— Согласен, но плату с вас не возьму.
— Тогда Вигильность сама решит, как тебя отблагодарить. Ты явился сюда как посланник, но вряд ли откажешься от шанса познакомиться с нашими архивами.
— Не откажусь, — осторожно проговорил я, опасаясь, что излишнее рвение погубит золотой шанс.
— Я посоветовался с другими кураторами. Если содержимое твоей космотеки пройдет стандартную проверку, мы откроем тебе временный доступ. Ты сможешь ознакомиться с данными внешнего уровня для изучения и записи. С данными второго уровня — без права записи, с внесением в память только с использованием обычных мнемонических модулей. К данным третьего уровня и ядра ты не допускаешься.
— Любой вариант превосходит мои ожидания. Вы очень щедры, и я с удовольствием соглашаюсь.
— Очень хорошо. С твоего разрешения, шаттерлинг, космотека останется в моем чреве до завершения проверки.
— Да, конечно.
— Отлично. Наружу выберешься через мой нижний пищеварительный тракт. Выход сейчас откроется.
На моих глазах среди щупалец проступил блестящий туннель, которого я прежде не видел.
— Как покинешь прямую кишку, к забралу можешь не возвращаться. В нижней части моего скафандра есть очистительный патрубок, — объяснил куратор.
— Благодарю… за подсказку, — проговорил я.
— Возможно, такое быстрое достижение результата не слишком разумно, но твоя космотека прошла проверку, и доступ к архиву ты получишь немедленно. Если нет необходимости возвращаться на корабль, можешь сразу приступить к изучению.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Вы упомянули, что доступ будет временным. Не подскажете ли хотя бы приблизительно, когда его срок истекает?
— Шаттерлинг, на Вигильности ты впервые. Мы с тобой славно поладили, но развивать отношения стоит постепенно. Двухсот лет тебе для начала хватит?
Я подняла тост за Геспера, чье золотое лицо дробилось в гранях винного бокала. Робот сидел на противоположном конце стола, доктор Менинкс — справа от него, мой собрат-шаттерлинг — слева.
— За тебя, Геспер! — провозгласила я. — За успешное восстановление твоих воспоминаний, за возвращение к машинному народу, за будущее и за великие свершения, которых мы добьемся сообща!
— За Геспера! — поддержал меня Лихнис и одним глотком опустошил полбокала.
Геспер поднял свой бокал и, кивнув, отхлебнул столько, что стало ясно: вино он выпил, а не держит во рту для отвода глаз.
— Спасибо! Здорово быть среди друзей. Вы очень гостеприимны.
— И тем не менее… Если чего-то не хватает, если нужна помощь…
— Все хорошо, Лихнис. Не считая повреждений, полученных по вине Атешги, я полностью исправен. Даже прошлое понемногу вспоминается.
— Правда, вспоминается? — уточнила я.
— Да, но медленно. Повреждения велики, но и функции авторемонта у меня на высоте.
— Раз уж заговорили о повреждениях, я все смотрю на вашу руку, — вмешался аватар доктора Менинкса.
— На мою руку?
— Да, на левую. Она куда больше правой, неужели не замечали?
Геспер заерзал, поочередно взглянув на нас с Лихнисом:
— Доктор, вас это беспокоит?
Арлекин откинулся на спинку стула:
— Почему это должно меня беспокоить?
— Потому что вы завели этот разговор.
— Да я просто тревожусь за вас.
— Очень любезно с вашей стороны, но, уверяю, причин для тревоги нет. Мой организм работает в стандартном режиме, без сбоев и отклонений.
Мы сидели в столовой Лихниса в паре сотен метров за мостиком «Лентяя». Благодаря имитации окон казалось, что мы в гондоле, висящей под изогнутым корпусом корабля. Лихнис даже включил имитацию звезд, и мы словно летели в потоке солнц. Звезды неслись по стенам столовой, порой вместе с вращающимися планетами.
— И все равно… странно, — не унимался доктор Менинкс. — Но хватит об этом. Не желаю привлекать внимание к вашим дефектам. Думаю, от них вам и без того мало радости.
