Пятерня манипулятора на телескопической штанге протянулась к дверце лючка Р-3.
На экранчике перед носом Полины появилось изображение с камеры, установленной на «запястье» манипулятора.
Пальцы Полины поползли по сенсорам управления. Из ладони манипулятора выдвинулась крохотная циркулярная пила — попытки открыть лючок иными способами, по мнению Эстерсона, заняли бы слишком много времени.
«В-ж-ж-ж-ж-ж», — взревела пила, врезаясь в спину «Дюрандаля» — бурую от осевшего на нее ила. Впрочем, этого звука ни Эстерсон, ни Полина не слышали.
Прошла еще минута и вода хлынула в открывшуюся полость. Изображение на экранчике стало мутным — из-за поднятого ила.
Когда картинка наконец просветлилась, Эстерсон смог разглядеть то, ради чего они затеяли это во всех отношениях рискованное путешествие. Блок обеспечения фризера. Он был совсем невелик и мог бы поместиться в ладонях.
— Вот он!
— Тот, с закруглением сверху, на котором маркировка на непонятном языке? — переспросила Полина.
— Это испанский.
— Извини, с языками у меня с самого детства проблемы.
— Теперь видишь вон те оранжевые выступы?
— Да.
— Это крепежные ушки. Ты должна сделать два распила. Один по левому ушку, а второй — по правому. После этого блок можно будет просто вынуть.
— А как же… ну, провода всякие? — с улыбкой абсолютного профана спросила Полина, осторожно подводя пилу к указанной Эстерсоном области.
— Там нет никаких проводов. Только шины. Если быть точным, их две штуки.
— Ну хорошо, а как же эти твои шины? Они что, такие тонкие, что сразу оторвутся?
— «Оторвутся», — насмешливо повторил Эстерсон. — Шины рвутся только на автомобилях в старинных романах. На профессиональном жаргоне шиной называется вид разъема. Правда, на шинах там есть защелки…
— Хватит морочить мне голову. Говори сразу: что с этими твоими шинами делать?
— Вероятно, придется калечить. Других вариантов я не вижу. Надеюсь, мощности движка манипулятора хватит, — вздохнул Эстерсон.
— Так бы и говорил, что блок мы вырвем с мясом, — проворчала в ответ Полина. — А то скажешь еще — «вынуть», «аккуратненько извлечь»…
Пила вновь принялась за работу. Если бы дело происходило на суше, из-под ее сверкающего колеса наверняка полетели бы разноцветные искры — оба крепежных ушка были изготовлены из твердого сплава.
— Левое готово! — радостно отрапортовала Полина, когда блок обеспечения фризера чуть-чуть покачнулся.
— Правое гото… — но на этот раз Полина слишком поспешно сказала «гоп». Потому что за три миллиметра до нижней кромки ушка пила снизила обороты и замерла. А через секунду пропало изображение на экранчике.
— Ч-черт! — вскричал Эстерсон. Он так сильно хватил кулаком о подлокотник своего кресла, что, казалось, затрясся весь скаф.
— Так я и думала, — пессимистично подытожила Полина. — Нужно было его открыть перед тем, как отплывать… Дать ему проветриться… Но, понимаю, понимаю, не до того было…
— А что, если манипулятор проветривать, он лучше работает? — вкрадчиво спросил Эстерсон.
— Именно! — в сердцах воскликнула Полина. — Я уже давно заметила: манипулятор скафа — вещь с характером. И живет она собственной жизнью!
— То есть он может еще заработать, по-твоему?
— В принципе. Но это не значит, что именно сейчас. Может, у него пропало настроение… Перетрудился…
— Значит, подождем?
— Подождать-то мы можем, — тоскливым голосом сказала Полина. — Да только у нас в распоряжении всего шесть-семь минут… Я не шучу.
— Давай хоть минуту подождем!
— Ну…
— Слушай, а что нужно, чтобы манипулятор заработал? Ты же вроде лучше знакома с его… с его характером? Что делать-то?
— По-моему, только молиться.
Эстерсон плотно сжал свои тонкие, бескровные губы и замолчал. Ну почему все так скверно! Когда манипулятор нужен только для того, чтобы срезать актинии редких расцветок для домашней коллекции или подсовывать лакомства капюшонам, он работает безотказно. А когда представляется шанс помочь пилоту, спасти флуггер, внести свой вклад в дело победы Объединенных Наций над клонами…
— Как ты думаешь, Полина, Бог есть? — совершенно серьезно спросил Эстерсон, пристально глядя в ореховые глаза своей подруги.
— Я думаю… Я думаю, да.
— Как ты думаешь, Он… Он справедлив?
— Думаю, когда как, — уклончиво отвечала Полина. — Иногда кажется, что вроде бы справедлив. А иногда кажется, что нет, несправедлив… Библию можно очень по-разному понимать…
— Знаешь, у меня есть идея, — с чумным блеском в глазах заявил Эстерсон. — Сейчас мы узнаем это доподлинно. Давай зададимся вопросом: Он скорее справедлив или скорее все-таки несправедлив? Давай решим: если пила сейчас заведется, значит, Бог скорее справедлив. А если нет — мы с тобой будем знать, что любить его следует несправедливым.
— Хорошо сказано, Роло.
— Тогда включай манипулятор. — Эстерсон кивнул в сторону панели управления и добавил: — Хочу знать правду!
Щелчок. Панель ожила.
— Попробуй еще раз правое ушко, — дрожащим голосом сказал Эстерсон.
Пальцы Полины быстро отстукали на клавиатуре управляющую последовательность.
Манипулятор конвульсивно дернулся. Потом еще раз.
— Ну же! Ну! Мы хотим знать правду! — азартно вскричал Эстерсон, поднимая очи горе — не к небу, нет, а всего лишь к потолку кабины. Впрочем, праотцы народа Израилева во времена первого Завета наверняка поступили бы так же.
В этот миг пила манипулятора сделала один медленный, полусонный оборот. Еще секунда — и она бешено завертелась, алчно вгрызаясь в твердую ткань «Дюрандаля».
Эстерсон и Полина со значением переглянулись.
Они знали, что будет дальше: сейчас манипулятор, снова превратившись в пятерню, выдернет блок обеспечения фризера. Затем скаф двинется к берегу, где уже, наверное, их заждался славный пилот Николай.
Но в том-то и дело, что теперь все это представлялось обоим совершенно неважным, а точнее, важным, но не очень существенным.
И на лице Эстерсона, и на лице Полины можно было заметить печать сопричастности Великой Тайне.
Оба они чувствовали: только что они приобщились к одному из тех сокровенных секретов Вселенной, каковые Он иногда доверяет смертным через посредство капризного исследовательского оборудования…
— Признайтесь честно, вы наверняка подумали, что мы просто удрали, — со смешком сказала Полина Николаю, когда они с Эстерсоном, мокрые и измотанные, наконец дотащились до «Дюрандаля».
— Нет. Не подумал, — задумчиво сказал летчик. — Тут другое… Когда вы скрылись из виду, мне вдруг очень отчетливо показалось, что… Что вас никогда и не было. Что все это мне просто…
